Критика о романе “история одного города” салтыкова-щедрина, отзывы современников

Критика на книгу История одного города. Часть 1. (Салтыков-Щедрин М. Е.)

“История одного города – итоговое произведение 60-х годов в творчестве М. Е. Салтыкова-Щедрина. Книга была опубликована в 1869-1870 годах в “Отечественных записках” и в 1870 году вышла отдельным изданием.

От издателя

Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь города (или края)…- Имеются предположения, что первым импульсом этого намерения была переписка в 1857 году с публицистом И.

В. Павловым относительно варягов. Еще в очерке “Наши глуповские дела” (1861) Салтыков писал: “У Глупова нет истории! Рассказывают старожилы, что была какая-то история и хранилась она в соборной колокольне, но впоследствии не то крысами съедена, не то в пожар сгорела…”

…с 1731…- При создании “Истории одного города” Салтыков, по его собственному выражению, “не стеснялся” хронологией, но небезынтересно, что именно в 1731 году пожалованные дворянам поместья окончательно были уравнены в юридическом отношении с вотчинами и помещик стал законным единственным распорядителем своего владения.

…по 1825 год. В этом году… даже для архивариусов литературная

деятельность перестала быть доступною.- Имеется в виду наступившее вслед за восстанием декабристов в 1825 году тридцатилетие николаевской реакции.

…защищая его от… г. г. Шубинского, Мордовцева и Мельникова.- П – И. Мельников (Печерский), Д. Л. Мордовцев, С. Н. Шубинский – писатели, историки, пользовавшиеся для своих сочинений материалами, почерпнутыми в архивах.

Обращение к читателю

“Рассказ от имени архивариуса я… веду лишь для большего удобства и дорожу этой формою лишь настолько, насколько она дает мне больше свободы…- писал Салтыков-Щедрин А. Н. Пыпину.

– Против обвинения, что я представил картину неполную, обошел многие элементы, весьма важные и характеристичные, я могу ответить афоризмом Кузьмы Пруткова: “необъятного не обнимешь”… Для меня хронология не представляет стеснений, ибо… я совсем не историю предаю осмеянию, а известный порядок вещей”.

Нерон – прославленный своей жестокостью римский император (64-68). Калигула – римский император в 37-41 годах, жестокий, грубый й деспотичный. “Калигула! твой конь в сенате…” – из стихотворения Г. Р. Державина “Вельможа” (1794).

…изобразить преемственно градоначальников… Всего же числом двадцать два…-“Опись градоначальникам” в ходе работы над “Историей” не однажды правилась писателем и в рукописи, и в корректурах.

В результате двадцать один персонаж описи оказался обозначенным числом 22. Это дало повод к широким толкованиям “описи”, так как начиная с первого русского царя Ивана Грозного до второй половины прошлого века Россией правили двадцать два царя.

Некоторые исследователи видели в случайном совпадении особый смысл.

Мишка Тряпичкин – упоминаемый в “Ревизоре” Гоголя приятель Хлестакова.

…дабы не попали наши тетрадки к г. Бартеневу и дабы не напечатал он их в своем “Архиве”.- П. И. Бартенев (1829-1912), известный археограф, с 1863 года издавал историко-литературный журнал “Русский Архив”, в котором было опубликовано много новых материалов по истории России, не равноценных по своей значимости.

О корени происхождения глуповцев

По поводу этой главы Салтыков-Щедрин писал А. Н. Пыпину: в ней “поименовываются головотяпы, моржееды и другие племена в этом роде… Вы… должны быть знакомы с Далем и Сахаровым.

Обратитесь к ним и увидите, что это племена мною не выдуманные, но суть названия, присвоенные жителям городов Российской империи. Головотяпы – егорьевцы, гужееды – новгородцы и т. д.

Если уж сам народ себя так честит, то тем более права имеет на это сатирик”.

Пародируя летописный рассказ (862) о призвании варягов на Русь, Салтыков-Щедрин ввел вместо названий древних племен прозвища, придуманные в народе жителями разных мест. Салтыков-Щедрин взял их из двухтомного собрания “Сказаний русского народа” (СПб., 1841, 1849) И. П. Сахарова. Оттуда же почерпнул он присловья и поговорки.

“Не хочу я, подобно Костомарову… ни, подобно Соловьеву… ни, подобно Пыпину”…- смысл иронических упоминаний имен известных историков середины прошлого века Н. И. Костомарова, С. М. Соловьева и А. Н.

Пыпина заключается в том, что их воззрения и область интересов каждого очень разнились: Соловьев восхвалял великодержавную политику русских царей, Костомаров, напротив, интересовался эпохами стихийных народных движений, Пыпин был историком культуры.

Опись градоначальникам

Персонажи “описи” не просто параллели русской истории, они – плод сатирической фантазии и обобщения, призванные подчеркнуть черты, характерные для российских правителей: случайность их появления у кормила власти, произвол, жестокость, противоестественность их поступков и распоряжений. В согласии с принятым официальной историографией принципом изложения российской истории “по царям”, история Глупова излагается по его градоначальникам.

…в царствование кроткия Елисавет… бит кнутом и, по урезании языка, сослан…- распространенные в XVIII веке наказания, из которых второе именовалось “членовредительным”: вырезание языка за “непристойные” или “невежливые слова” по отношению к государю, за противность и ругательство церкви.

Лейбкампанцы – рота Преображенского полка; при ее поддержке в 1740 году Елизавета Петровна заняла престол.

Уволен с распубликованием – с публикацией сообщения об увольнении.

…был сторонником классического образования…- На протяжении 60-80-х годов XIX века упорная борьба за классическое образование (против реального), возглавлявшаяся М. Н.

Катковым, редактором “Московских ведомостей”, была одним из главных направлений реакционного правительственного курса в области просвещения.

Салтыков-Щедрин иронически характеризует “классическое образование” как “умеряющее вред, производимый знанием вообще и взамен оного доставляющее якобы знание”.

…у Излера… – В середине прошлого века И. И. Излер организовал музыкальные и танцевальные вечера, пользовавшиеся популярностью, при “Заведении искусственных минеральных вод” (“Минерашках”, как говорят щедринские герои) в ”этербурге.

Сменен в 1802 году за несогласие… насчет конституции…- В Негодяеве можно видеть сходство с Павлом I. Знаменитый триумвират – в 1801 – 1803 годах составил “Негласный комитет” Александра I для разработки проектов конституционных реформ.

Органчик

Создавая образ Брудастого, Салтыков-Щедрин, как свидетельствуют современники, имел в виду М. Р. Шидловского. М. Р. Шидлов-ский – тульский губернатор, мракобес и самодур.

Хотин – крепость на Днестре, до 1807 года была турецкой; перед тем как отойти к России, много раз переходила из рук в руки.

…во времена тушинского царика…- то есть при Лжедмитрии II, обосновавшемся в Тушине под Москвой.

…отдать… без зачета в солдаты…- то есть без права замены другим лицом. Зачет – рекрутская квитанция.

…лондонских агитаторов…- А. И. Герцена и Н. П. Огарева. В устах реакционеров слово “агитатор” обозначало человека революционных взглядов и имело почти бранный смысл.

Карл Простодушный – король Франции (879-929); был низложен за военные неудачи.

…принадлежу к секте фармазонов…- распространенное искажение слова “франкмасон”. Русские масоны надеялись осуществить политические преобразования, в связи с этим в 1822 году масонство в России было запрещено.

…признан по суду явным прелюбодеем…- “Явный прелюбодей” – человек, за плату соглашающийся быть подставным лицом в бракоразводном процессе (терминология старой России).

…официальные дни…- дни официальных праздников.

…обратился к содействию штаб-офицера.- С 1826 по 1867 год в каждую губернию направлялся жандармский штаб-офицер от учрежденного Николаем I III Отделения. Он обладал полномочиями политической полиции.

Сказание о шести градоначальницах

“Гулящие девки, которые друг у друга отнимают бразды правления… едва ли смех возбуждают,- объяснял Салтыков-Щедрин Пыпину, отводя упреки в “смехе ради смеха”.- Изображая жизнь, находящуюся под игом безумия, я рассчитывал на возбуждение в читателе горького чувства, а отнюдь не веселонравия”.

При всей фантастичности описываемых в сказании событий дворцовые перевороты в России XVIII века схожи с глуповскими. В письме в редакцию журнала “Вестник Европы” Салтыков-Щедрин подчеркнул: “Если б я действительно писал сатиру на XVIII век, то, конечно, ограничился бы “Сказанием о шести градоначальницах”.

Дворцовые перевороты XVIII века были борьбой за власть между отдельными группами внутри господствующего класса: “Возьмите старое крепостническое дворянское общество. Там перевороты были до смешного легки, пока речь шла о том, чтобы от одной кучки дворян или феодалов отнять власть и отдать другой”. (В. И. Л е н и и. Поли, собр. соч., т. 37, с. 443).

В грубых чертах, “непреклонном характере” и “мужественном сложении” Ираиды Лукиничны Палеологовой комментаторы находят намеки на императрицу Анну Иоанновну; в облике Амалии Штокфиш – черты Екатерины II; захват власти Клемантинкой де Бурбон схож с тем, как русский престол оказался в руках Елизаветы Петровны.

…сбросили с раската…- Раскаты – башни тверского кремля. Во времена феодальных раздоров и войн тверичи сбрасывали с раската в омывавшие башню воды Волги шедших на приступ врагов. В “Истории одного города” нашли свое отражение впечатления писателя о годах службы в Твери.

…будучи тайно поддерживаема польскою интригою…- Салтыков-Щедрин высмеял разговоры реакционной печати о “польской интриге” в русской истории; эти антипольские выпады объясняются борьбой царизма с польским освободительным движением.

…два месяца жила… в помпадуршах…- В конце 1868 года в “Отечественных записках” появился очерк Салтыкова-Щедрина “Старая помпадурша” из цикла “Помпадуры и помпадурши”. Имя фаворитки Людовика XV маркизы де Помпадур стало нарицательным.

“Так выкатить им три бочки пенного!” – Екатерина II в день своего торжественного въезда в Петербург в июне 1762 года приказала открыть все питейные заведения для войск гвардии, поддержавших ее вступление на престол.

Источник: https://ege-essay.ru/kritika-na-knigu-istoriya-odnogo-goroda-chast-1-saltykov-shhedrin-m-e/

«История одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина — критика рабской психологии и пассивности

Тема: История одного города

Я не научился любить свою родину

с закрытыми глазами, с преклонен­ной

головой, с запертыми устами.

П. Я. Чаадаев

Создав в своем воображении фантастический город Глупов, М. Е. Салтыков-Щедрин населил его удивительными персонажами. Он поставил перед собой задачу написать произведение, в котором на суд читателей будет выведена не история, а современность. «Мне нет никакого дела до истории, и я имею в виду лишь насто­ящее», — сказал Щедрин.

Жизнь города Глупова на протяжении веков — это «жизнь, находящаяся под игом безумия». Правят городом «мрачные идиоты» и «прохвосты» в лице его мно­гочисленных градоначальников. Но кем же они правят?

С горькой иронией изображает сатирик глуповцев, в образе которых воплощено все холопство, чинопочитание. Бесконечное терпение привело к бесчисленным бед­ствиям. «Мы люди привышные! — говорили они. — Мы претерпеть могим».

Писатель показал то общее, что объединяет глуповцев. Это добровольное подчи­нение власти, быстрое приспособление к самым нелепым законам, страх и начальстволюбие.

Отвечая на обвинение критики, что он издевается над проcтым народом, Щед­рин утверждал: «Изображая жизнь, находящуюся под игом безумия, я рассчиты­вал на возбуждение в читателе горького чувства, а не веселонравия».

Некоторые эпизоды «Истории одного города» похожи на сцены народной жизни из поэмы Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Оба художника слова создали их практически в одно время и сосредоточили внимание не на обильной и могучей, а на убогой и бессильной Руси.

Глуповцы почти всегда выступают массой. Так бегут они к дому градоначальни­ков. Все вместе бросаются на колени. Толпами убегают из деревень, где свиреп­ствуют пожары и голод. Собираются на сходку, выбирают ходоков, вместе поют или ударяются в гульбу и пьянство, от которого на какой-то момент становится легче жить.

Создавая образы глуповцев, писатель протестует против идеализации русского народа. Не будь у глуповцев покорного, терпеливого отношения к жизни, пассив­ного подчинения чужому произволу, совсем по-другому сложилась бы их судьба.

Сатирик видел свою задачу в том, чтобы научить народ рассуждать, помочь ему бороться, открыто выступать против брудастых и угрюм-бурчеевых. Материал с сайта //iEssay.ru

Писатель заканчивает книгу сценой готовящегося восстания против Угрюм-Бурчеева.

Все дело в пробуждении народного сознания. Но в реальной жиз­ни Салтыков-Щедрин не видел для этого условий. Поэтому он создал знаменитую сцену смерча, когда земля тряслась, солнце померкло, а глуповцы пали ниц.

Раз­дался треск, и Угрюм-Бурчеев исчез, словно растаял в воздухе.

Книга заканчивается словами: «История прекратила течение свое». Что же ос­тановилось? Действительно история? Или череда чудовищных градоначальников? Или холопство и покорность глуповцев? «Из Глупова в Умнов дорога лежит через Буянов, а не через манную кашу», — писал Щедрин, намекая на единственный возможный выход.

Источник: https://iessay.ru/ru/writers/native/s/saltykov-shhedrin/sochineniya/istoriya-odnogo-goroda/istoriya-odnogo-goroda-m.-e.-saltykova-shhedrina-kritika-rabskoj-psihologii-i-passivnosti

Михаил Салтыков-Щедрин «История одного города»

Эта антиутопия по сути своей является переписанной историей Российской империи XVIII-XIX вв.

В романе ведется рассказ об истории города Глупова, в котором за небольшой срок сменился 21 градоначальник.

Прослеживается жесткая сатира на таких видных деятелей истории как Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Павел I, Александр I, Сперанский, Аракчеев и других.

Первая публикация — в журнале «Отечественные записки» в 1869—1870 гг.:

«От издателя», «Обращение к читателю от последнего архивариуса-летописца», «Опись градоначальникам …», «Органчик», «Сказание о шести градоначальницах», «Оправдательные документы I» — 1869, №1;

«Голодный город», «Соломенный город», «Фантастический путешественник» — 1870, №1;

«Войны за просещение» — 1870, №2;

«Эпоха увольнения от войн», «Оправдательные документы II», «Оправдательные документы III» — 1870, №3;

«Поклонение мамоне и покаяние» — 1870, №4;

«О корени происхождения глуповцев», «Подтверждение покаяния. Заключение» — 1870, №9.

Первое отдельное издание было осуществлено в 1970 г. В дополнение к журнальному тексту Салтыков-Щедрин ввёл в книгу новую главу «Известие о Двоекурове» и восстановил цензурные изменения и исключения, внесенные в текст журнальной публикации.

В произведение входит:

Подтверждение покаяния. Заключение

Обозначения:   циклы   романы   повести   графические произведения   рассказы и пр.

Лингвистический анализ текста:

Приблизительно страниц: 205

Активный словарный запас: чуть выше среднего (3037 уникальных слов на 10000 слов текста)

Средняя длина предложения: 102 знака — на редкость выше среднего (81)!

Доля диалогов в тексте: 12% — на редкость ниже среднего (37%)!

подробные результаты анализа >>

Экранизации:

— «Органчик» 1933, СССР, реж: Николай Ходатаев  Издания: ВСЕ (30)

1948 г.
1957 г.
1970 г.
1975 г.
1981 г.
1981 г.
1982 г.
1984 г.
1984 г.
1987 г.
1987 г.
1988 г.
2003 г.

2004 г.
2004 г.
2006 г.
2007 г.
2008 г.
2013 г.
2013 г.
2016 г.
2016 г.
2018 г.
2018 г.
2003 г.
2005 г.
2006 г.
2006 г.
2009 г.
2013 г.

Доступность в электронном виде:

Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке

terrry, 16 мая 2011 г.

Во всём уникальном явлении, именуемом «русская классическая литература девятнадцатого века» трудно, наверное, выделить вершину заведомо более величественную, чем все остальные. Но мне кажется, что Салтыков-Щедрин и Гоголь могут быть, в определенном смысле обособлены, благодаря их языковому своеобразию.

Но если Гоголь – это очевидная поэзия в прозе, то через язык Салтыкова приходиться пробираться с некоторым трудом. (К слову, «История одного города» явно перекликается с «Ревизором».

) Детали его составляют и неологизмы, и просто крайне малоупотребительные слова, вроде «нестомчивости» лошадей, и чудовищно гротескные образы (далекие от поэзии), и мнимое простодушие, и непривычные синтаксические конструкции. Но общее впечатление трудно выразить словами.

В результате перед читателем «Истории одного города» развертывается мир более фантасмагорический, чем в новеллах Э.Т.А. Гофмана (сюжет об «органчике» совершенно гофмановский), более химерический, чем, скажем, в «Улитке на склоне» Стругацких. Вместе с тем, этот мир, конечно, узнаваем в своей абсолютной «русскости», что усиливает сюрреалистическое впечатление от текста.

Современный читатель, наверное, не всегда может проследить прямые аналогии между персонажами «Истории» и реальными историческими лицами.

История города Глупова, представляет собой, на мой взгляд, исследование некоторых глубинных (и нелицеприятных) особенностей национального характера в той же степени, что и современного Салтыкову социального устройства.

Видение употребления в пищу фаршированной головы градоначальника Прыща достойно добротного ночного кошмара. Или, к примеру, такая меланхолически антиномичная фраза, относящаяся к Угрюм-Бурчееву: «Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?»

Я думаю, что обращение к русской классике особенно полезно, помимо просто удовольствия от чтения, увлеченным любителям фантастики, как своего рода необходимый литературный эталон (ориентир). Ведь в условно-поэтической, гротесковой и иносказательной фантастике Гоголя, Салтыкова-Щедрина и других великих реалистов лежат отчасти художественные корни и современной НФ.

Добавлю, что небезынтересно прочесть и комментарии Салтыкова к этому своему произведению (см., например, издание М.: Советская Россия, 1979). Там он, между прочим, объясняет, что «моржееды», «гужееды» и проч. не выдуманы им, а представляют собой исторические названия жителей городов Российской империи.

Ev.Genia, 25 ноября 2014 г.

Но довольно повзрослев, пройдя, вкусив, познав, испытав на собственной, почитав, посмотрев и поизучав и соответственно перечтя заново это произведение сейчас оказалось, что ничего такого не указывает в этой книге на то, что это только ,,было'', а на самом деле было, есть и наверное будет.

Смешно? Да! Грустно? Конечно, да! Актуально? К сожалению, да! Обидно? Да, обидно. Удивительно? Конечно, удивительно, что писано, как под капирку с любого периода многовековой жизни нашей.

И ведь написано с довольно своеобразным, но таким родным и абсурдным юмором.

Легко показана великолепная сатира о произволах чиновников, которые и по сию пору включительно имеются в великом множестве, и народе, готовом таким начальством удовлетворяться и в этом юморе угадать и донести даже не отголоски прошлого, а уверенные параллели.

Фантазия Автора и воплощение в образах на высоте.

Чего стоят только механическая голова одного градоначальника, фаршированная голова другого или вообще голова с атрофированными из–за неиспользования мозгами, написание кляуз и доносов независимо от качества жизни, постоянный поиск виновного, реформы образования, поклонение юродивым и прочее и прочее. Буйство красок, портретов, мелких нюансов и устоявшихся традиций.

Такое произведение, на мой взгляд, могло быть написано о любом государстве и любом народе – повсюду есть подобные портреты, персонажи, события, характеры, а то ещё и похлеще, у каждого своя история. У нас, по крайней мере, здоровое чувство юмора по отношению к себе. Так что говорить о том, что это только мы такие, я думаю, в корне не верно.

Просто ни везде был и есть свой Салтыков–Щедрин, способный выявить из общего острое, суметь разглядеть черты образов, обработать, сравнить, воплотить и описать, чтобы это было точно, без преувеличений, без грязи и не пошло. И в данном случае Салтыков-Щедрин, лично для меня, выглядит уверенным властителем слов и дум.

Paganist, 8 ноября 2018 г.

О, это уникальная книга! Знаменитый сатирик предлагает читателю погрузиться в фантасмагорический, иногда совершенно абсурдный и даже сюрреалистический мир провинциального города с говорящим названием — Глупов. Что ж, погружение удалось. Нырнул с ожиданием чего-то неординарного. И, что бывает редко, ожидания полностью оправдались.

Конечно, если получше знать матчасть, то есть историю России того периода, который описан в романе, можно гораздо лучше понимать всю остроту сатиры, коей напичкано произведение. Впрочем, и без матчасти роман оставляет сильное впечатление.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — автор описывает русскую ментальность. И пусть основными действующими лицами романа являются градоначальники Глупова, без «обывателей», иначе говоря, жителей города, история была бы однобокой, неполной, бессмысленной. Градоначальники и обыватели — симбиоз, инь и янь, две сущности, невозможные друг без друга.

Что же мы видим, когда знакомимся с историей Глупова? Прежде всего, многообразие жизни и одновременно — архетипические образы, знакомые нам с детства. У каждого из градоначальников обязательно найдётся прототип в прошлом и «подражатель» в настоящем.

В некоторых моментах сатира становится зловещей, а текст словно напоминает пророчество.

Знакомство с историей злосчастного Глупова оказалось увлекательным. Во многом благодаря удивительному языку. Салтыков-Щедрин показал себя прекрасным стилистом и мастером слова.

Его архаический, почти летописный слог лишь усиливает сатирический эффект и придаёт роману вполне определённое очарование. Кроме того, роман пестрит крылатыми фразами.

Многие из них давно известны и вошли в классику афоризмов.

Итог: полновесный высший бал.

kovalenko910, 1 декабря 2018 г.

Жил да был себе человек во времена, когда не придумали еще мобильные телефоны, интернетом не пахло, да и научно-техническая революция если где и имела место быть, то все же слегка сторонилась краев сих, человеку родными приходившихся. А потом взял человек, да и написал книгу.

А ныне, спустя пару веков, сидит другой человек, окруженный этими вашими гаджетами и интернетами, сидит и читает. И внезапно осознает, что этот вот персонаж похож на одного известного человека, а тот — на другого, третий вообще на него из зеркала смотрит.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
И вот читатель уже продвигает законопроект о запрете актуальной книги… Пожалуй, именно это и делает хорошее произведение великим или, если угодно, классическим.

Именно такова «История одного города». Хронология мифического города Глупова, поведанная скромным летописцем и включающая в себя историю происхождения народа глуповцев и жития оного под правлением благопопечительных градоначальников, с 1731-го по 1826 год.

И хотя множество бед выпало на долю несчастных глуповцев:

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
правление мистического Органчика («Не потерплю!» и «Разорю!»);

смутные времена, длившиеся семь дней, во время которых сменилось шесть градоначальниц;

три войны за просвещение, а также три похода против оного — все организованные Бородавкиным;

правление Микаладзе, охочего до женского полу и умершего от истощения сил;

плодотворный для законодательного дела период управления Беневоленского, вступившего в сношение с Наполеоном и сосланного за это туда, куда Макар телят не гонял;

подполковника Прыща («Новых идей не понимаю. Не понимаю даже того, зачем их следует понимать-с.»), оказавшегося с фаршированной головою;

впадение в политеизм, чему причиною явился дух исследования, проповедуемый виконтом дю Шарио, который оказался по прошествии времени девицей;

возвращение в лоно истинной церкви под начальством Грустилова (и казнь грешного учителя каллиграфии Линкина за впадение в безбожие и оскорбление чувств верующих, о чем цитата в прикрепляемом отрывке);

разрушение города Глупова и возведение на новом месте под названием Непреклонск, чему градоначальник Угрюм-Бурчеев поспособствовал, и чье правление отмечено было эсхатологическими пророчествами («Идет некто за мной, — говорил он, — который будет еще ужаснее меня»), впрочем, сбывшимися, когда история прекратила течение свое, а к власти пришел Перехват-Залихватский, Архистратиг Стратилатович;

— а все же поговаривают, что не совсем еще перевелся народ сей, по многим сторонам света расселились дети его, осеняемые великим начальстволюбием и укрепляемые на пути своем страшной боязнью и недоверием ко всяческому самоуправлению и прочим анархизмам.

P.S. Здесь же прилагаю цитату из дела об оскорблении веры, которую по невнимательности и диавола попустительству читатель может принять за стенографию диалога современных теледебатов:

«— Сижу я намеднись в питейном, — свидетельствовала она [Маремьянушка], — и тошно мне, слепенькой, стало; сижу этак-то и все думаю: куда, мол, нонче народ, против прежнего, гордее стал! Бога забыли, в посты скоромное едят, нищих не оделяют; смотри, мол, скоро и на солнышко прямо смотреть станут! Право.

Только и подходит ко мне самый этот молодец: «Слепа бабушка?» — говорит. «Слепенькая, мол, ваше высокое благородие». — «А отчего, мол, ты слепа?» — «От бога, говорю, ваше высокое благородие». — «Какой тут бог, от воспы, чай?» — это он-то все говорит.

«А воспа-то, говорю, от кого же?» — «Ну, да, от бога, держи карман! Вы, говорит, в сырости да в нечистоте всю жизнь копаетесь, а бог виноват!»

Маремьянушка остановилась и заплакала.

— И так это меня обидело, — продолжала она, всхлипывая, — уж и не знаю как! «За что же, мол, ты бога-то обидел?» — говорю я ему. А он не то чтобы что, плюнул мне прямо в глаза: «Утрись, говорит, может, будешь видеть», — и был таков.»

P.P.S. Желаю лишь добавить, что тем более удивительным является восхищение некоторых людей произведениями Салтыкова-Щедрина, убежденного сторонника децентрализации, просвещения и гуманизма, чем более агрессивным является отрицание теми же людьми принципов децентрализации, просвещения и гуманизма.

ibel, 27 октября 2016 г.

Я, пожалуй, ещё не читал более злободневной сатиры, чем “История одного города”. Автора выдаёт, быть может, несколько архаический стиль языка. Если б не это — я бы подумал, что текст родился где-то на просторах сети буквально на днях, да что там — скорее даже сегодня утром.

Вооружившись цитатами из романа, можно комментировать практически любую политическую новость — не ошибёшься.

Парочка наиболее запомнившихся:

«цель издания законов двоякая: одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие — для того, чтобы законодатели не коснели в праздности.»

«Для того чтобы воровать с успехом, нужно обладать только проворством и жадностью. Жадность в особенности необходима, потому что за малую кражу можно попасть под суд.»

В общем, очень рекомендую к прочтению.

Написать отзыв: Подписаться на отзывы о произведении

Источник: https://fantlab.ru/work134598

Сочинение на тему: «Впечатление о романе М. Салтыкова-Щедрина «История одного города»

Роман «История одного города» М. Салтыкова-Щедрина» — история неоднозначная и сложная. Срезу же после его публикации писателя обвинили в искажении отечественной истории и оскорблении русского народа. Сам же автор утверждал совсем иное: «Я совсем не историю предаю осмеянию, а известный порядок вещей… Мне нет никакого дела до истории. Я имею в виду лишь настоящее».

Философские и исторические проблемы волновали писателей во все времена. Достаточно вспомнить Л. Н. Толстого с его «Войной и миром», А. С.

ПушкинА с «Полтавой», «Борисом Годуновым» и «Капитанской дочкой», которые в своих произведениях стремились осмыслить загадки человеческой души и русской истории. В прошлом веке эти традиции продолжили такие известные писатели, как М. Шолохов, А. Н.

В основу романа положена история города с характерным названием Глупов. На примере этого города, сопоставляя самые разные эпохи, начиная с Киевской Руси и заканчивая XIX веком, писатель рассматривал развитие русского самодержавия.

Историческая форма, в которой создан роман, была очень удобна М. Салтыкову-Щедрину. Она давала возможность писателю обращаться не только в прошлое, но и явлениям современной ему жизни.

Автор писал: «Те же самые основы жизни, которые существовали в 18 веке, существуют и теперь».

Только с помощью эзопова языка, гротеска и исторической формы М. Салтыкову-Щедрину удалось высказать свои самые смелые суждения и мысли по поводу существующего в России строе.

Ни русская, ни зарубежная художественная литература того времени не имела еще одного такого произведения, в котором самодержавие подвергалось такому же беспощадному суду и столь же яростному обличению, как в романе «История одного города».

Буквально с первых строк становится понятно, что это произведение — великолепная пародия на исторические древнерусские памятники русской литературы — «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве».

Но в «Истории одного города» высмеиваются не эти выдающиеся произведения, а давно установившееся мнение, в соответствии с которым история государства…
создается не народом, а отдельными личностями. Утверждая обратное, М.

В «Истории одного города» мы прежде всего встречаемся с чередой градоначальников, которые являются собирательным образом глуповской власти, образом, который просто ужасает.

Сатирические образы и сюжеты романа во многом напоминают реальные события из истории. Например, рассказ о фантастических путешествиях Фердыщенко, одного из градоначальников Глупова, по землям города содержит намеки на роскошные путешествия по городам России царственных особ. Достаточно вспомнить путешествие Екатерины II в Крым, организованное князем Потемкиным.

Всех градоначальников Глупова своим идиотизмом превзошел последний из них — Угрюм-Бурчеев. В образе этого вельможи хорошо узнается портретное сходство с Николаем I и зловещий облик Аракчеева.

Сколько не издевался градоначальник над народом, тот все равно выжил.

Постепенно страх перед градоначальниками у жителей Глупова исчезает, а однажды горожане понимают, что их городом управляет самый настоящий бездушный идиот.

Возник стихийный бунт и пришло исполненное гнева Оно, символизирующее революцию.

Выдающаяся сатира на уклад глуповской жизни заканчивается гибелью градоначальника и свержением ненавистного строя: «Оно прошло. История прекратила течение свое».

Несмотря на отношение к власти и государственному строю того времени, М. Салтыков-Щедрин не верил в народнические идеи и сомневался в способности народа в едином порыве подняться на революцию. Бледность и темнота русского народа, по его мнению, могли привести только к страшной, стихийной революции, так называемой «революции брюха», чего писатель страшился больше всего на свете.

Источник: https://pomosh-shkolniky.iusite.ru/9806_sochinenie_na_temu_171_vpechatlenie_o_romane_m_saltykova-schedrina_171_istoriya_odnogo_goroda_187.htm

«История одного города» м. Е. Салтыкова-щедрина (Комментарий)

«Историю одного
города» Салтыков-Щедрин начал писать
в 1868 году, а закончил в 1870 году. Однако
подготовка этого произведения относится
к более ранним годам.

В очерке «Гегемонией»
(сборник «Невинные рассказы», 1859) есть
ироническое описание того, как славяне
призвали варяжских князей. Из этого
эпизода и выросла впоследствии та
пародия на легенду о призвании варягов,
которую мы находим в «Истории одного
города».

Название города
Глупова впервые встречается уже в очерке
«Литераторы-обыватели» (1861), а в
подробностях этот город описан в очерке
«Наши глуповские дела» (1861), который
вошел в сборник «Сатиры в прозе». Здесь
дана общая характеристика жителей этого
воображаемого города, здесь же сделано
и краткое описание некоторых глуповских
губернаторов.

О городе Глупове Щедрин
сообщает: «У Глупова нет истории…
Рассказывают старожилы, что была какая-то
история, и хранилась она в соборной
колокольне, но впоследствии ни-то крысами
съедена, ни-то в пожар сгорела». О
губернаторах говорится: «Были губернаторы
добрые, были и злецы; только глупых не
было — потому что начальники!».

Далее
описаны отдельные губернаторы: губернатор
Селезнев, который как добрался до
Глупова, уткнулся в подушку, да три года
и проспал; губернатор Воинов, который
позвал глуповцев, да как затопочет на
них: «Только пикните у меня, говорит,
всех прав состояния лишу, на каторгу
всех разошлю!».

А то был губернатор
рыжий, губернатор сивый, губернатор
карий и т. д.

Впервые опубликован в кн.:
М. Е. Салтыков (Щедрин), История одного
города. Редакция текста и комментарий
Б. Эйхенбаума, Детиздат, Л. 1935, стр. 221 —
272. Впоследствии комментарий перепечатывался
в сокращенном виде. — Ред.

455

Работая
в следующие годы над очерками, изображающими
русскую провинциальную бюрократию
(«Помпадуры и помпадурши»), Щедрин писал
П. В. Анненкову: «У меня начинают
складываться «Очерки города Брюхова»,
но не думаю, чтобы вышло удачно. Надобно,
чтобы и в самой пошлости было что-нибудь
человеческое, а тут, кроме навоза, ничего
нет»1.

От
частной, бытовой сатиры Щедрин хочет
перейти к сатире широкой, захватывающей
самую суть русской общественной жизни.
Город Брюхов был бы всего только
карикатурой на провинциальный быт, а в
воображении Щедрина возникла уже другая
идея города, гораздо более широкая и
глубокая, непосредственно связанная с
коренными вопросами человеческого
общежития.

Город Щедрина — это воплощение царской
России, всего ее общественного и
политического уклада.

Для осуществления
такого замысла надо было отойти от
частных подробностей быта и дать
сгущенную, сжатую систему сатирических
образов, воплощающих исторические
основы русской жизни.

В 1867
году Щедрин пишет Н. А. Некрасову,
издававшему тогда журнал «Отечественные
записки»: «Скажите, должен ли я прислать
Вам рассказ о губернаторе с фаршированной
головой? Я его распространю и дам еще
более фантастический
колорит» (18, 199.
Курсив мой. — Б.Э.).

В
этих словах уже намечается тот метод,
которым будет написана «История одного
города», — метод сатирической фантастики,
дающий возможность подняться над бытом
и развернуть большие общественно-исторические
темы.

Рассказ о губернаторе с фаршированной
головой был решительным шагом к
осуществлению нового замысла.

1 Н. Щедрин (М. Е. Салтыков), Поли.
собр. соч., т. 18, Гослитиздат, М. 1937, стр.
196. В дальнейшем ссылки на это издание
даются в тексте — с указанием тома и
страницы.

2 Н. В. Гоголь, Поли. собр. соч., т.
6, изд-во АН СССР, М.-Л. 1951, стр. 692.

456

Так явилась на
свет «История одного города» — одно из
самых замечательных произведений не
только русской, но и мировой сатирической
литературы.

В очерке «Наши
глуповские дела» Щедрин сообщал, что
история города Глупова съедена крысами;
теперь она будто бы отыскалась в
глуповском архиве, — правда, изъеденная
мышами и загаженная мухами.

Затем читатель переходит
к историческим временам, охватывающим
период от 1731 года до 1825 года, когда
«история, — как говорит Щедрин, —
прекратила течение свое».

Этими словами
Щедрин явно намекает на воцарение
Николая I,
начавшееся казнью декабристов1.

На
основании хронологических дат, указанных
Щедриным, можно подумать, что сатира
его относится исключительно к прошлому
России и главным образом к XVIII
веку. Так поняли «Историю одного города»
некоторые критики, так понимала ее и
цензура. Но «История одного города» —
сатира не только на прошлое России.

Недаром он так часто вводит в
рассказ летописца различные «анахронизмы»,
подчеркивая их в примечаниях (телеграф,
железные дороги и пр.).

Это сделано именно
для того, чтобы читатель догадался, что
речь идет не об одном только прошлом,
что хронология этой «истории» — условная,
фантастическая, что в каждом лице или
факте схвачены и исторически обобщены
черты современной Щедрину действительности.
Историческая форма была использована
Щед-

1 В
издании 1939 года (М. Е. Салтыков-Щедрин,
Избр. соч., т. 2, Детиздат, М. — Л. 1939, стр.
238) Б. М. Эйхенбаум вслед за этими словами
процитировал следующее место из «Истории
одного города»: «В этом году, по-видимому,
даже для архивариусов литературная
деятельность перестала быть доступною».
— Ред.

457

В ответ
на критические статьи, в которых Щедрина
упрекали в исторических неточностях,
он сам писал А. Н. Пыпину: «Взгляд… на
мое сочинение, как на опыт исторической
сатиры, совершенно неверен. Мне нет
никакого дела до истории, и я имею в виду
лишь настоящее.

Историческая форма
рассказа была для меня удобна потому,
что позволяла мне свободнее обращаться
к известным явлениям жизни. Может быть,
я и ошибаюсь, но во всяком случае ошибаюсь
совершенно искренно, что те
же самые основы жизни, которые существовали
в XVIII
в., существуют и теперь.

Следовательно,
«историческая» сатира вовсе не была
для меня целью, а только формою» (18,
233-234.
Курсив мой. — Б.
Э.).

То же
самое Щедрин заявил в своем «Письме в
редакцию», которое при жизни Щедрина
осталось ненапечатанным: «Не «историческую»,
а совершенно обыкновенную сатиру имел
я в виду, сатиру, направленную против
тех характеристических черт русской
жизни, которые делают ее не вполне
удобною.

Черты эти суть: благодушие,
доведенное до рыхлости, ширина размаха,
выражающаяся, с одной стороны, в
непрерывном мордобитии, с другой — в
стрельбе из пушек по воробьям, легкомыслие,
доведенное до способности не краснея
лгать самым бессовестным образом.

В
практическом применении эти свойства
производят результаты, по моему мнению,
весьма дурные, а именно необеспеченность
жизни, произвол, непредусмотрительность,
недостаток веры в будущее и т. п.

Хотя
же я знаю подлинно, что существуют и
другие черты, но так как меня специально
занимает вопрос, отчего происходят
жизненные неудобства, то я и занимаюсь
только теми явлениями, которые служат
к разъяснению этого вопроса.

Явления
эти существовали не только в XVIII
веке, но существуют и теперь, и вот
единственная причина, почему я нашел
возможным привлечь XVIII
век. Если
б этого не было, если б господство
упомянутых выше явлений кончалось с
XVIII
веком, то я положительно освободил бы
себя от труда полемизировать с миром,
уже отжившим… Сверх
того историческая форма рассказа

458

Надо
принять во внимание, что годы, когда
Щедрин писал «Историю одного города»,
были годами очень напряженного и широкого
интереса к русской истории1,
явившегося результатом обострения
социальной и политической борьбы. Кроме
больших научных работ (например, «История
России с древнейших времен» С. М.

Соловьева), появилось много исторических
книг и статей, в которых заново освещались
разные периоды русской истории — в
особенности так называемое «смутное
время» и XVIII
век (статьи и очерки Кавелина, Костомарова,
Погодина, Пыпина, Семевского,
Мельникова-Печерского, Шубинского,
Мордовцева и др.).

Стали выходить
специальные исторические журналы
(«Русский архив» с 1863 года и «Русская
старина» с 1870 года), в которых печатались
разные документы, письма, воспоминания
и пр.

Интерес к русской истории отразился
также на беллетристике и драматургии:
появилось большое количество исторических
романов, повестей и драм. В эти годы А.
К. Толстой написал повесть «Князь
Серебряный» и трилогию об Иване Грозном,
Федоре и Борисе, А. Н.

Островский написал
несколько исторических пьес («Минин»,
«Дмитрий Самозванец», «Василиса
Мелентьева», «Тушино»), Л. Н. Толстой —
«Войну и мир», М. П. Мусоргский — оперу
«Борис Годунов».

В основе этого
интереса к прошлому России лежали
практические, злободневные вопросы
современности — вопросы социального
и политического переустройства страны,
особенно обострившиеся после отмены
крепостного права (1861).

История была в эти
годы особенно активным средством
агитации и пропаганды. Совершенно
понятно поэтому, что и Щедрин выбрал
для своей политической сатиры на
современность именно историческую
форму.

1В 1862 году праздновалось тысячелетие
России. Согласно летописной легенде,
существование России как государства
ведет свое начало от 862 года. В 862 году
новгородские племена призвали варяжских
князей «княжить и владеть» ими.

459

Но работая над
«Историей одного города», Щедрин
пользовался не только историческими
материалами; он опирался также и на
некоторые литературные произведения.

Самая идея — дать
картину русской социальной и политической
жизни в виде истории вымышленного
города, в котором сменяются градоначальники,
могла быть подсказана наброском Пушкина
«История села Горюхина».

По своему типу
«История одного города» Щедрина стоит
в одном ряду со старинными классическими
сатирами Рабле («Гаргантюа и Пантагрюэль»)
и Свифта («Путешествие Гулливера»),
представляющими собой едкие политические
и социальные памфлеты.

Метод
сатирической фантастики, развернутый
в этих произведениях, естественно,
должен был очень интересовать Щедрина.
Недаром критики неоднократно называли
Щедрина «русским Свифтом».

Рабле был
одним из любимых писателей Щедрина.
Резко осуждая новых французских
романистов, Щедрин писал Анненкову в
1875 году: «Диккенс, Раблэ и проч.

нас прямо
ставят лицом к лицу с живыми образами»
(18,
324).

«История одного
города» содержит множество намеков на
действительные факты и лица. Раскрыть
эти намеки — главная задача комментария.

Еще П. В. Анненков
писал как-то Щедрину (по поводу его книги
«За рубежом»): «Ввиду того, что Вы один
из самых расточительных писателей на
Руси, комментарии почти необходимы.
Сколько собрано намеков, черт, метких
замечаний в одном последнем рассказе,
так это

460

до жуткости доходит
— всего не разберешь, всего но :т помнишь»
(75,425).

То же самое можно
сказать и об «Истории одного города».
Но читатель не должен забывать, что
каждый факт, описанный Щедриным в
«Истории одного города», надо понимать
как обобщение. Эта книга — не
последовательная история и не портретная
галерея, а серия карикатур и анекдотов,
рисующих с разных сторон царскую Россию.

Прочитав
«Историю одного города», И. С.

Тургенев
писал Салтыкову-Щедрину (30 ноября 1870
года): «Под своей резко сатирической,
иногда фантастической формой, своим
злобным юмором напоминающей лучшие
страницы Свифта, «История одного города»
представляет самое правдивое
воспроизведение одной из коренных
сторон российской физиономии; «имеющий
уши да слышит, имеющий глаза да видит»,
— сказал бы я вместе с законодателем
Беневоленским»1.

Современная Щедрину
критика отнеслась к «Истории одного
города» довольно холодно и с некоторым
недоумением, а впоследствии Щедриным
занимались мало.

Что касается «Истории
одного города», то эта книга до революции
находилась в особом положении еще и
потому, что говорить о ней было мудрено:
ее появление в печати было несомненной
ошибкой цензуры, не разглядевшей сразу,
куда метит своей сатирой Щедрин; тем
самым и писать о ней, вскрывая ее смысл,
было невозможно.

Теперь внимательное
и детальное изучение этой сатиры не
только возможно, но и необходимо.

Перейдем к отдельным
главам «Истории одного города».

Источник: https://StudFiles.net/preview/460764/page:27/