Критика о творчестве салтыкова-щедрина, отзывы современников

М.Е. Салтыков-Щедрин и его современники Материалы энциклопедии

ЛИТЕРАТУРНЫЕ СПРАВОЧНИКИ И СЛОВАРИ

DOI 10.22455/2541-8297-2017-6-360-386 УДК 821.161.1

М.Е. Салтыков-Щедрин и его современники Материалы энциклопедии

Составление и вступительная заметка Е.Н. Строгановой

Аннотация: В публикации представлены материалы проекта по созданию энциклопедии «М.Е. Салтыков-Щедрин и его современники».

Словник включает имена русских и зарубежных писателей, политических деятелей, военачальников, священнослужителей, деятелей культуры, цензоров, книгоиздателей и др.

Учтены также имена авторов публичных и приватных отзывов, которые остались неизвестны Салтыкову. В публикуемую подборку вошла лишь небольшая часть статей, посвященных русским литераторам.

Информация об авторе: Евгения Нахимовна Строганова, д.ф.н., профессор кафедры общего и славянского искусствознания Российского государственного университета им. А.Н. Косыгина. Москва. E-mail: [email protected]

Создание персональных писательских энциклопедий, имеющее давнюю традицию, в настоящее время стало одним из приоритетных направлений филологической науки.

Первыми трудами такого рода были словари, обращенные к лексическому составу произведений того или иного автора, среди которых «особую группу составляют всякого рода издания типа энциклопедий – путеводителей к произведениям писателя или (более широко) к писателю как “творческой личности”»1. На западе подобные книги появились в XIX в. как результат работы отдельных ученых2. В отечественной традиции это направление развивалось со второй половины XX в., причем создание писательских лексикографических словарей и персональных энциклопедий становилось результатом деятельности больших коллективов и осуществлялось академическими структурами3. Одним из образцов универсальных справочных изданий

Исследование выполняется при финансовой поддержке РГНФ (проект № 15-04-00389).

1 Гельгардт Р.Р. Словарь языка писателя: К истории становления жанра // Лексические единицы и организация структуры литературного текста. Калинин, 1983. С. 24.

2 Там же. С. 24-27.

3 Словарь языка Пушкина: В 4 т. / Отв. ред. В.В. Виноградов. М.: ГИИНС, 1956-1961; Шевченювський словник: В 2 т. Киев: АН УССР, 1976-1978; Франциск Скорина и его время: Энциклопедический справочник / Гл. ред. И.П. Шамякин. Минск: Белорусская советская энциклопедия, 1990.

признана «Лермонтовская энциклопедия», которая содержит разностороннюю информацию, включая сведения о формах мемориализации4. Начиная с 1990-х гг. составление писательских энциклопедий заметно активизировалось: появились авторские и коллективные труды, посвященные А.С. Грибоедову, А.С. Пушкину, Ф.М. Достоевскому, Л.Н. Толстому, А.Н. Островскому, А.П.

Чехову, В.В. Розанову, М.А. Булгакову, М.А. Шолохову.

В зависимости от тех задач, которые ставят перед собой составители, энциклопедии разделяются на три типа: одни из них ориентированы на репрезентацию жизненного пути и творческой деятельности писателя5, другие концентрируются на особенностях литературного творчества6, третьи показывают писателя в кругу его современников7.

Такой энциклопедический бум двух последних десятилетий обусловлен не только тенденциями времени – стремлением представить в максимально сжатом виде обширные потоки информации, но и прогрессирующей социокультурной дистан-цированностью современного человека от реалий XIX и даже XX в. Жанр энциклопедического справочника, аккумулирующий всеобъемлющую и разноплановую информацию и ориентированный на обобщение большого исследовательского опыта, позволяет с максимальной полнотой решить задачу сохранения культурной преемственности.

В числе обойденных вниманием писателей оказался М.Е. Салтыков-Щедрин, интерес к которому в советское время был достаточно высок. Однако ныне ситуация изменилась. В академических структурах не существует специальных научных проектов, связанных с Салтыковым. Он оказался одним из немногих классиков, чье полное собрание сочи-

4 Лермонтовская энциклопедия / Гл. ред. В.А. Мануйлов. М.: Сов. энциклопедия,

1981.

5 Розановская энциклопедия / Сост. и гл. ред. А.Н. Николюкин. М.: РОССПЭН, 2008; Л.Н. Толстой: Энциклопедия / Сост. и науч. ред. Н.И. Бурнашева. М.: Просвещение, 2009; А.П. Чехов. Энциклопедия / Сост. и науч. ред. В.Б. Катаев. М.: Просвещение, 2011; А.Н. Островский. Энциклопедия / Гл. ред. и сост. И.А. Овчинина. Кострома: Костромаиздат; Шуя: ФГБОУ ВПО «ШГПУ», 2012.

7 Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. 2-е изд. Л.: Наука, 1989; Белов С.В. Ф.М. Достоевский и его окружение. Энциклопедический словарь: В 2 т. СПб.: Алетейя, 2001; Лев Толстой и его современники. Энциклопедия / Под общ. ред. Н.И. Бурнашевой. 2-е изд. М.: Парад, 2010.

8 Быт пушкинского Петербурга: Опыт энциклопедического словаря: В 2 т. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2003-2005; Пушкин. Исследования и материалы. Т.

XVIII-XIX: Пушкин и мировая литература: Материалы к Пушкинской энциклопедии. СПб.: Наука, 2004; Пушкинская энциклопедия: Произведения. Вып. 1. А-Д / Ред. И. Чистова. СПб.: Нестор-История, 2009; Вып. 2.

Е-К / Ред. И. Чистова. СПб.: Нестор-История, 2012.

нений до настоящего времени не издано.

Недостаточен уровень издания мемуарной и эпистолярной литературы о Салтыкове: весьма избирательно опубликованы воспоминания, не собраны письма современников, раскрывающие разные грани его личности. Чрезвычайно мало специальных работ, в которых бы освещалось взаимодействие Салтыкова с его современниками.

Осталось нереализованным намерение составить Летопись жизни и творчества Салтыкова (при наличии летописей других русских классиков), прекратилось издание библиографии работ о его творчестве.

Неудовлетворителен также уровень мемориализации относящихся к Салтыкову мест: нет музея в Санкт-Петербурге, с которым была неразрывно связана его жизнь как писателя и редактора «Отечественных записок», одного из ведущих журналов второй половины XIX в.

Не существует и фундаментальных энциклопедических справочников, которые бы масштабно и полно представляли творческую личность писателя. Единственным справочным изданием о Салтыкове до сих пор остается «Щедринский словарь» М.С. Ольминского, который был составлен в 1897 г. «с целью лучше уяснить себе политическую физиономию Щедрина»9. Словарь базировался на лексическом составе произведений, опубликованных в 12-томном собрании сочинений 1891-1893 гг., которое с тех пор уже дополнено и откорректировано изданиями 1933-1941 и 1965-1977 гг.

В немалой степени такое отсутствие исследовательского внимания порождено идеологемами, которые были навязаны писателю советским литературоведением. Историософия Салтыкова не предполагала радикального вмешательства в ход исторических событий.

Он считал, что в истории действует закон «последовательного развития одних явлений из других» (Убежище Монрепо, 1878-1879)10, – эта формула означает, что исторические изменения происходят эволюционным путем, история совершается не по воле человека, но его деятельность является необходимым элементом ее развития. В главе V цикла «Итоги» (1871) Салтыков писал: «…история человеческих обществ есть не что иное, как история разложения масс под влиянием сознающей себя мысли.»11 Из этого очевидно следует, что история развивается циклически: рост общественного самосознания ведет к разложению существующих форм жизни, и этот процесс продолжается на следующем этапе, в следующем

9 Ольминский М.С. Щедринский словарь / Под ред. М.М. Эссен и П.Н. Лепешинского. М.: ГИХЛ, 1937. С. 11.

11 Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений. Т. 7. С. 473.

цикле. Однако в результате идеологических спекуляций за Салтыковым утвердилась репутация революционного демократа, что не только искажает смысл произведений, но и снижает истинный масштаб его творческой деятельности.

Идея энциклопедии «М.Е. Салтыков-Щедрин и его современники» подсказана самим творчеством писателя и его прижизненной репутацией. На протяжении многих лет Салтыков был одной из центральных фигур литературной и общественной жизни России.

Его административная, писательская и редакторская деятельность предполагала чрезвычайно широкий круг человеческих, творческих и деловых контактов.

Что касается творчества, то художественные и публицистические тексты Салтыкова, который называл себя «летописцем минуты», поражают обилием имен современников: русских и зарубежных государственных, общественных, военных, церковных деятелей, литературных собратьев и недругов, представителей актерской среды, музыкантов, художников и т.д. Этот щедринский прием обыгрывания реальных имен сродни «оживлению» писателем чужих литературных персонажей – Молчали-ных, Чацких, Репетиловых, Печориных, Глумовых, Базаровых, которые символизировали определенные социальные или эстетические тенденции. Но если щедринское использование имен литературных героев давно уже обратило на себя внимание исследователей, то имена реальных лиц в текстах Салтыкова не вызывали интереса. Между тем их назначение и смысл не всегда понятны, поскольку с течением времени теряется представление о роли той или иной личности в общественной и культурной жизни своего времени. Более того, многие имена давно забыты, и их комментирование требует особых разысканий. В словник энциклопедии включены также имена родственников Салтыкова, его бытовых знакомых, сослуживцев, губернских деятелей, книгоиздателей, цензоров, фотографов, художников, скульпторов, создавших его портреты, критиков, отзывавшихся о его произведениях. Кроме тото, учтены имена авторов публичных и приватных отзывов, которые остались неизвестны самому писателю. При этом должен быть существенно уточнен список персон, упомянутых в указателях к собранию сочинений Салтыкова, в частности это касается отдельных однофамильцев, сведения о которых в настоящее время достаточно скудны.

По замыслу авторов проекта, Салтыков должен быть представлен как литератор, мыслитель, общественный деятель, государственный чиновник, наконец, как частный человек, что позволит показать многообразие и широту его связей с эпохой, откорректировать утвердившиеся трактовки идейных позиций, расширить и уточнить комментарий к произведениям и дать наиболее полное представление о нем как о человеке своей эпохи, деятельность которого стала неотъемлемой частью русской культуры. По сравнению с другими изданиями о писателях в кругу их со-

временников, Щедринская энциклопедия отличается установкой на репрезентацию мировоззренческих позиций и литературного творчества писателя через многообразие его социально-культурных взаимосвязей и диалогических отношений с современниками, а также на уточнение и расширение комментариев к его текстам. Работу над энциклопедией «М.Е. Салтыков-Щедрин и его современники» авторы рассматривают как одну из важных составляющих в подготовке к 200-летию со дня рождения писателя.

В предлагаемую подборку вошло несколько статей, посвященных русским литераторам, современникам Салтыкова. Каждая статья содержит краткую биографическую справку о персонаже и характеристику упоминаний о нем или косвенных отсылок к его имени в текстах Салтыкова, а также сведения об отношениях с писателем / к писателю и оценках его творчества.

, 1965-1977, с указанием тома и страницы в круглых скобках (в тех случаях, когда в статьях цитируются примечания, указание на страницу дается курсивом).

В пристатейный список литературы включены по преимуществу работы, имеющие непосредственное отношение к теме «Салтыков-Щедрин и ….»; остальные упоминаемые в статье исследования даны в основном тексте. Пристатейный список состоит из нескольких разделов, в каждом из которых использован хронологический принцип расположения материала:

тексты, принадлежащие персонажу; мемуарная литература; критическая литература;

биографическая, научная, краеведческая литература;

справочная литература;

архивы.

Литература

Белов С.В. Ф.М. Достоевский и его окружение. Энциклопедический словарь: В 2 т. СПб.: Алетейя, 2001. 576 с.; 544 с.

Достоевский: Эстетика и поэтика: Словарь-справочник / Сост. Г.К. Щенников и А.А. Алексеев; Науч. ред. Г.К. Щенников. Челябинск: Металл, 1997. 272 с.

Л.Н. Толстой: энциклопедия / Сост. и науч. ред. Н.И. Бурнашева. М.: Просвещение, 2009. 848 с.

Лев Толстой и его современники. Энциклопедия / Под общ. ред. Н.И. Бурнашевой. 2-е изд. М.: Парад, 2010. 652 с.

А.Н. Островский. Энциклопедия / Гл. ред. и сост. И.А. Овчинина. Кострома: Костромаиздат; Шуя: ФГБОУ ВПО «ШГПУ», 2012. 660 с.

Пушкинская энциклопедия: Произведения. Вып. 2. Е-К / Ред. И. Чистова. СПб.: Нестор-История, 2012. 600 с.

Розановская энциклопедия / Сост. и гл. ред. А.Н. Николюкин. М.: РОССПЭН, 2008. 2422 стб.

А.П. Чехов. Энциклопедия / Сост. и науч. ред. В.Б. Катаев. М.: Просвещение, 2011. 696 с.

References

Belov S.V. F.M. Dostoevskii i ego okruzhenie. Entsiklopedicheskii slovar': V2 t. [Fyodor Dostoevsky and his entourage. Encyclopaedical dictionary, in 2 vol.]. Saint Petersburg, Aleteiia Publ., 2001. 576 p.; 544 p. (In Russ.)

Dostoevskii: Estetika i poetika: Slovar-spravochnik [Dostoevsky's aesthetics and poetics. Thesaurus], sost. G.K. Shchennikov i A.A. Alekseev; Nauch. red. G.K. Shchennikov. Cheliabinsk: Metall Publ., 1997. 272 p. (In Russ.)

Dostoevskii: sochineniia, pis'ma, dokumenty: Slovar-spravochnik [Dostoevsky's works, letters, documents. Thesaurus], nauch. red. G.K. Shchennikov, B.N. Tikhomirov. Saint Petersburg, Pushkinskii Dom Publ., 2008. 468 p. (In Russ.)

L.N. Tolstoi: entsiklopediia [Leo Tolstoy. Encyclopedia], sost. i nauch. red. N.I. Burnasheva. Moscow, Prosveshchenie Publ., 2009. 848 p. (In Russ.)

A.N. Ostrovskii. Entsiklopediia [Alexander Ostrovsky. Encyclopedia], gl. red. i sost. I.A. Ovchinina. Kostroma, Kostromaizdat Publ.; Shuia: FGBOU VPO «ShGPU» Publ., 2012. 660 p. (In Russ.)

Pushkinskaia entsiklopediia: Proizvedeniia. Vyp. 1. A-D [Pushkin Encyclopedia. Works. Issue. 1], red. I. Chistova. Saint Petersburg, Nestor-Istoriia Publ., 2009. 520 p. (In Russ.)

Pushkinskaia entsiklopediia: Proizvedeniia. Vyp. 2. E-K [Pushkin Encyclopedia: Works. Issue. 2], red. I. Chistova. Saint Petersburg, Nestor-Istoriia Publ., 2012. 600 p. (In Russ.)

Rozanovskaia entsiklopediia [Rozanov Encyclopedia], sost. i gl. red. A.N. Nikoliukin. Moscow, ROSSPEN Publ., 2008. 2422 stb. (In Russ.)

A.P. Chekhov. Entsiklopediia [Anton Chekhov. Encyclopedia], sost. i nauch. red. V.B. Kataev. Moscow, Prosveshchenie Publ., 2011. 696 p. (In Russ.)

366

^HTEPATYPHHH ©AKT. 2017. № 6

Mikhail Saltykov-Shchedrin and his contemporaries Encyclopedia materials

Compilation and introductory note by Evgenija N. Stroganova

Annotation: The publication presents materials for the encyclopedia “Mikhail Saltykov-Shchedrin and his contemporaries”.

The dictionary includes Russian and foreign writers, politicians, military leaders, clergymen, cultural figures, censors, book publishers, etc.

Keywords: Mikhail Saltykov-Shchedrin, personal encyclopedia, connection with the epoch, history of culture, commentary on the texts, generalization of the research experience, modern level of comprehension.

Источник: https://cyberleninka.ru/article/n/m-e-saltykov-schedrin-i-ego-sovremenniki-materialy-entsiklopedii

Отзывы на книги автора Михаил Салтыков-Щедрин

Головлевский трэшак с его мертвечиной всегда мне виделся ярчайшим гнусным приколом Салтыкова-Щедрина в частности и русской литературы в принципе. Другое дело, что последняя имеет в своих рядах предостаточно подобных неоднозначных творений, за что каждого истинного патриота во всякое время искренне прямо-таки распирает от гордости.

Право же, доброта не самое отличительное русское национальное качество, хотя перманентный образ какого-нибудь Ивана-дурака и должен обладать некими подобными исходными признаками.

Задавшись этим вопросом, а он не такой-то и сложный, ибо русская литература имеет, как и пристало национальному менталитету, еще и четкое иерархическое деление, отвлекся в приятных перечислениях имен.

Действительно, скажем, тот же Достоевский, где-нибудь в “Преступлении и наказании” столь убедительно и реалистично изображает все ужасы уличной жизни, что это наводит на мысль о том, что в этом-то он прекрасно разбирается. Или Лев Толстой, описывающий обиженных и поруганных девушек где-то в “Воскресенье” или “Дьяволе” демонстрирует недюжинный собственный практический опыт.

Прости, Лев Николаевич, за мысли грешные. В общем, порывшись и покопавшись в низинах русской литературы, насколько позволил мне мой уровень примитивности, пришел к выводу, что, если где-то в темноте и затаились добрые, светлые авторы, то это явно не тот случай. Самым “добрым” видится Гончаров.

Тургенева не рассматриваю, ибо, если его внимательно читать, то можно обнаружить прямо-таки тонны всякого навоза по отношению к России, а самое главное – к самому себе.

И дело даже не в том, что он единственный, кто достиг высот на ниве чиновничьей службы и изведал российскую глубину всех глубин. Его сатирические сюжеты являются всего лишь следствием того, чем наградила его природа.

Едкими, саркастическими чертами характера, какой-то даже потусторонней проницательностью, способной проникать в особые свойства предметов и явлений, кажущихся обыденными. Ну и, конечно, та самая “доброта”, которая у Салтыкова-Щедрина выражена наиболее ярко. Отношение его к людям в “Господах Головлевых” нашло наиболее яркое выражение.

Здесь полный набор уродов, нет ни одного мало-мальски приличного человека. Зато, как водится, исконно по-русски, можно выбрать на свой субъективизм одного из перечня головлевских убогих и, заливаясь слезами на местный манер или с кулаками наперевес – опять же на тот же манер, ибо это другое проявление крайности, пригреть его у себя на печи.

Обычно самолично я выбираю Арину Петровну, но ей уже столько посвящено, что пусть спокойно отдохнет старушка. Ей и так прилично досталось, но замечу, что образ этот в большинстве своем похож на небезызвестный образ Скарлетт ОХара и причины ненависти к нему большинства девушек давно расписаны на составляющие и закреплены причинно-следственными признаками вырождения.

Вырождение, оно, знаете ли, не только головлевское, но и любое в своей однобокости. Однобокость – основная причина начала вырождения.

Давайте немного пройдемся по Иудушке. Начнем с имени. Появился мальчик, родился, еще ничего и сделать-то не успел, а его Иудушкой окрестили.

Нам не только указали на то, как его, бедного, величать, но и на то, как к нему в итоге мы должны относиться. Нет уж, извините, подвиньтесь, Михаил Еврграфович, мы сами будем решать – кого любить, а кого бить по ночам. Вначале мы видим мальчика глазами только его многострадальной мамы. Опять же – мы должны поделиться на два нестройных лагеря любителей и ненавистников Арины Петровны. Радует меня то, что по отношению к ней нет равнодушных. А нет их по той причине, что они есть в этом произведении, но в реале эти люди не занимаются такой чепухой – чтением Салтыкова-Щедрина. Иудушки – их так много и при нынешнем положении рыночной экономики в стране им очень некогда. Они носятся целыми днями, отрабатывая сверх нормы свои места менеджеров по продаже алкоголя или табачной продукции, старыми тачками барыжат – в общем, сами понимаете, им не до чтения. Но нужно помнить, что Иудушек много, а здесь собрались только те, кого бесит деспотизм Арины Петровны или умиляет то, что она женщина.

А за всем этим и ходить никуда не нужно – вон он сидит, ее муженек, ярое и стопроцентное воплощение русского духа, а рядом с ним и старший сын, Степка-балбес, настоящий сын своего отца, нечто поистине бестолковое и устрашающее в своей бессмысленности.

А неподалеку и младший сын, Павел, другая форма инфантильности, он бы тоже с удовольствием заплакал, да только он маменьку боится. Бывает такое – именно в этих руках ребенок плакать отказывается. Но это совсем не значит, что он не умеет плакать.

Казалось бы, на фоне этой склизкой аморфной и бесполезной массы детей, любой родитель бы обрадовался такому подарку судьбы – рождению разумного ребенка. Но Арине Петровне откровенно не повезло. Ее обычные методы силы и разума применительно к Иудушке не работают, что совсем не означает, что Иудушка абсолютно неуправляем.

Ему, если в чем-то и не повезло, то лишь в том, что на его жизненном пути не попалось ни одного хорошего доброжелательного человека. У кого и чему ему было учиться. И здесь вряд ли виновата Арина Петровна. В силу своей природной предрасположенности она не способна на ту форму ласки, что так необходима была маленькому хитрому мальчику.

Мальчик затаился, но сохранил эту детскую травму навечно. От отца он, естественно, получить ничего не мог, ибо балбес и алкоголик не способен ни на что человеческое. Во всем этом можно винить и патриархальный уклад того времени, ибо при смене ролей в семье, в современной семье, например, принято меняться ролями. Кто сказал, что Иудушка не мог получить своей доли ласки от отца?

Далее, вплоть до самого конца, Иудушка предстает перед нами, обласканный взором самого автора, который, конечно, изобразил его полным уродом. Михаил Евграфович, списав образ с собственной семьи, продемонстрировал истинное христианское смирение и всепрощение.

Обхаяв как мог родного брата, с которого он списал образ Иудушки, Салтыков-Щедрин столкнул его лбами с мамой, а сам отошел в сторонку. Но далеко не уходил, ибо уже знал – что будет дальше.

Почему-то смазаны и практически выброшены из хронологической последовательности целые десятилетия мужания Иудушки, его женитьбы и жизни с женой. Нам остается только догадываться о причине того, почему Иудушка так и не пришел к какому-то равновесию и почему он не остался в городе.

Самой очевидной версией была бы та, что Иудушке проще всего было прийти к материальному благополучию, обирая своих родственников, нежели долго и нудно добиваться успеха в другом месте. Ну, так кто виноват, что он один такой среди убогих. Почему-то всегда, когда на горизонте замаячит один-единственный нормальный человек с врожденным разумным мышлением, его тот час записывают в Иуды, ростовщики, американцы, что там еще. Хотя, он всего лишь порождение той самой массы, что так его называет. Не давайте ему особенно резвиться и будет вам счастье.

Впрочем, нужно отдать Иудушкам должное, что на прозвища они особо не реагируют, а знают только одно – свое бесконечное дело о накопительстве материального. Вопрос “для чего копит богатства Иудушка” странен и говорит о том, что его абсолютно не понимают. Таких образов в жизни и литературе довольно много.

У Иудушки не было шанса выглядеть привлекательно, ибо на него смотрят только одни глаза – глаза Михаила Евграфовича. Но даже при таком раскладе можно углядеть некую предвзятость, надуманность и изменить угол зрения. С точки зрения полезности Иудушка более чем безупречен – деловит, энергичен, коммуникабелен, очень непритязателен в быту.

А что свинья – так того, кроме нас с вами, никто не видит.

Финал произведения не имеет к Иудушке никакого отношения, ибо повествование погрязло в сумасшествии, а автор ко всему прочему подсунул Иудушке собственную совесть. Уж если быть последовательным, то во всем.

Нравственный облик же русского человека, просыпающийся почему-то только тогда, когда его притесняют, не требует отдельного обсуждения, но эмоциональные крайности хорошо выражаются в картинке, что приложена к тексту.

Детям до 18 лет

Источник: https://MyBook.ru/author/mihail-evgrafovich-saltykov-shedrin/reviews/

Салтыков-Щедрин – журналист, публицист и критик

Нам хорошо известен писатель Салтыков-Щедрин, автор «Истории одного города» и романа «Господа Головлевы», неподражаемых «Сказок» и многих других сатирических произведений.

Но Щедрин был при этом активным участником журнальной полемики, сотрудником знаменитого некрасовского «Современника», а потом и руководителем «Отечественных записок».

В общей сложности его деятельность в области журналистики продолжалась, правда со значительными перерывами, практически 40 лет! С чего же она началась? Какой путь прошел Салтыков-Щедрин-журналист?

После окончания Царскосельского лицея, где явно обозначился интерес будущего писателя к литературе, Салтыков обращается к журналистике. Он пишет рецензии, которые публикуются в «Отечественных записках» и «Современнике» без подписи, как было принято в то время.

Какие же проблемы интересуют в то время писателя? В рецензиях тех лет основной вопрос — воспитание подрастающего поколения. Салтыков-Щедрин-журналист выступает против оторванного от жизни образования, базирующегося на зубрежке неких умозрительных положений.

Действительно, система образования была направлена на воспитание послушных, исполнительных подданных, но ребят совсем не учили думать, размышлять самостоятельно — это считалось опасным для государства.

Эту подлинную направленность образовательной системы хорошо понимал Салтыков-Щедрин, высказывая в своих рецензиях мнение, явно идущее вразрез с официальным.

Они не только расширяли его кругозор, но и приучали к самостоятельности мышления, суждений и оценок. Они вырабатывали в нем требовательное отношение к литературе, к печатному слову вообще. Они дали ему почувствовать убийственную силу насмешки как эффективнейшей формы идейно-эстетической оценки неприемлемых для него явлений.

Таков был результат той первоначальной школы, которую дала Салтыкову-Щедрину работа в журналах в 1840-е годы.

Затем он увлекся собственно литературным творчеством, обратившись к прозе. А дальше были годы вятской ссылки, заботы, связанные со служебными обязанностями, и отчаянные попытки получить разрешение вернуться в Петербург.

Это оказалось возможным лишь через 8 лет. Салтыков вернулся из ссылки в январе 1856 года, вернулся человеком, много пережившим, много познавшим, но не утратившим веры в свои силы, истосковавшимся по литературному труду.

Он вступает в редакцию журнала «Современник» в тяжелое время — в 1861 году умирает ведущий критик «Современника» Н.А. Добролюбов, идеи которого и взгляды на литературу и ее задачи оказали влияние на Щедрина.

В 1862 году был арестован фактический руководитель «Современника» Н.Г. Чернышевский, а деятельность журнала приостановлена на 8 месяцев. По истечении этого срока Салтыков-Щедрин начинает свою работу в редакции журнала вместе с Н.А.

Некрасовым, продолжая традиции Чернышевского и Добролюбова.

1863-1864 годы — время активной журнальной деятельности Салтыкова.

Он ведет в «Современнике» публицистическое обозрение «Наша общественная жизнь», разоблачая деятельность вчерашних консерваторов и крепостников, вскрывая мелочный характер совершающегося обновления.

В это же время выходят два новых сатирических сборника Щедрина — «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе», вобравшие в себя произведения, написанные в конце 1850-х — начале 1860-х годов. Наиболее значительными из них были рассказы об обитателях города Глупова, в которых нашли отражение впечатления писателя от пребывания в Рязани и Твери.

Активная сатирическая и публицистическая деятельность Салтыкова-Щедрина в «Современнике» еще более упрочила его положение в литературе. Вместе с тем она возбудила негодование тех, против кого была направлена. На страницах ряда периодических изданий появляются статьи, авторы которых стремятся дискредитировать Салтыкова.

При этом писателя обвиняли как в том, что он «неисправимый сатирик», который продолжает свои обличения, не замечая изменений в жизни после отмены крепостного права, так и в том, что его сатира «беззубая», обличения недостаточны, это «смех ради смеха». Последнее обвинение было выдвинуто Д.И.

Несправедливые, оскорбительные нападки со стороны ряда печатных органов, внутриредакционные расхождения с некоторыми из сотрудников «Современника», постоянные цензурные придирки, а нередко и запрещение того или иного рассказа — все это заставило Салтыкова осенью 1864 года уйти из журнала и на какое-то время прервать свою литературную деятельность. Но уже в 1868 году, окончательно порвав с государственной службой, Салтыков возобновляет свою работу в журнале — только теперь, после закрытия «Современника» в 1866 году, он приходит работать в «Отечественные записки», возглавляемые его давним соратником Некрасовым. С этим журналом неразрывно связана вся дальнейшая жизнь Салтыкова-Щедрина, вплоть до 1884 года — до закрытия журнала. Все эти годы Щедрин был одним из самых активных руководителей журнала, а с 1878 года, после смерти Некрасова, стал его редактором.

Борьба Щедрина с цензурой в эти годы была поистине героической, она отняла у него много сил и здоровья. Но и эта школа жизни не прошла для него даром. Именно тогда сформировался тот поразительный эзоповский язык, который стал главным художественным средством писателя-сатирика, его отличительной особенностью.

В это же время активно развивалось и его литературное творчество. В период с 1868 по 1881 год он написал большинство своих самых крупных и знаменитых произведений.

Все они давали сатирически точную и обоснованную оценку тем процессам, которые происходили в общественно-политической и экономической жизни России.

Одновременно с романом «Господа Головлевы» Салтыков-Щедрин создает сатирические циклы: «В среде умеренности и аккуратности», «Убежище Монрепо», «Круглый год» и другие произведения, где рисует консервативную Россию, страдания русского народа, оживление крепостнических идеалов, новых буржуазных деятелей. Изображению политической реакции 1880-х годов Щедрин посвятил большинство произведений последнего периода своего творчества: роман «Современная идиллия», «Недоконченные беседы», «Пошехонские рассказы», «Письма к тетеньке», «Пестрые письма».

В последнее десятилетие своей жизни Салтыков-Щедрин, будучи смертельно больным, ведет огромную творческую и редакторскую работу.

Он отстаивает каждый номер журнала, продолжавшего свои публикации, несмотря на жесточайшие цензурные гонения.

Эта школа жизни завершилась для него только в 1884 году, когда «Отечественные записки» были закрыты, а несколько его сотрудников арестованы. Щедрин был потрясен случившимся и глубоко переживал.

Ему как писателю еще суждено было сказать своему читателю последнее слово в уникальном цикле сатирических «Сказок», обращенных к самым широким слоям народа. Но трибуна журналиста отныне оказалась закрыта для Щедрина, отдавшего столько сил литературной борьбе, и закрыта навсегда.

Источник: Аристова М.А. Доклады по литературе. 10 класс/ М.А. Аристова. – М.: “Экзамен”, 2009

Источник: https://classlit.ru/publ/literatura_19_veka/saltykov_shhedrin_m_e/saltykov_shhedrin_zhurnalist_publicist_i_kritik/77-1-0-307

Салтыков-Щедрин. Концепция народности

Глаголев Н.А.

 Так же как Некрасов, Чернышевский и Добролюбов, Щедрин был гениальным выразителем интересов и идей революционной крестьянской демократии. Но он никогда не являлся идеологом народничества и сторонником, его политико-экономических доктрин.

 Ему никогда “не были свойственны иллюзии народнического романтизма, от которых не был вполне свободен, например, Глеб Успенский. Щедрину всегда была чужда вера в крестьянскую общину как зародыш и основу социализма. Напротив, все его художественное творчество представляло собой самое разительное опровержение народнических доктрин.

 Великий русский сатирик видел, что русское крестьянство далеко еще от понимания своих революционных задач.

С несравненной силой Щедрин убеждает своего читателя в преступности такого общественного строя, который губит миллионы, обрекая их на голодную рабскую жизнь, но одновременно превращает и самих господ, обладающих всей полнотой власти, в человекоподобных существ, утрачивающих все то, что делает человека человеком.

Именно в этом и состоит величие критического реализма Щедрина по сравнению с другими русскими писателями, не достигшими такой глубины и беспощадности в художественном разоблачении помещичье-буржуазного общества.

 В мировой литературе найдется немного писателей, которым присуща столь исключительная революционная действенность творчества. Все его творчество является образцом революционно-демократической партийности в самом полном и глубоком смысле этого слова.

По силе своей мысли Щедрин был единственный достойным преемником Н.Г. Чернышевского, настоящим идейным воином русской революционной демократии 70-80-х годов.

Его идейная непримиримость и строгая принципиальность в борьбе выдержали многогранную проверку в самых тяжелых условиях.

 Главной задачей демократической литературы Щедрин считал художественное изображение жизни народа, и в первую очередь самых обездоленных его слоев. Однако выбор темы сам по себе еще не обеспечивает действительной народности произведения.

 Так, высоко оцененные Белинским романы и повести Григоровича Щедрин считает псевдонародными, хотя в них наличествуют и недоимки, и рекрутские наборы. Повести Григоровича Щедрин называет «идиллическим пейзанским хныканьем». В этой краткой формулировке раскрывается сущность теоретической позиции критика.

То, что в произведениях Григоровича так восхищало Белинского, прежде всего их гуманистическая направленность, представляется Щедрину далеко не достаточным и получает суровую оценку.

Гуманизм Григоровича-художника уже не может удовлетворить критика, поскольку он лишен действенного содержания, а сами образы крестьян не отражают никакого активного протеста и воли к борьбе. Вот почему творчество Григоровича, по мнению Щедрина, не отвечает строгим требованиям критического реализма и народности.

 Несравненно выше Щедрин ставил творчество И.С. Тургенева. Особенно он ценил «Записки охотника», где объектом своего изображения писатель избрал народ. Но и в отношении Тургенева Щедрин делает существенные критические замечания.

Главный недостаток этих образов заключается в том, что художнику не удалось изображение крестьянской среды — она стеснена «искусственными гранями, делающими для нее обязательной немоту языка».

Таким образом, писателем не определены условия проникновения в «сокровенное святилище этой бедной и темной жизни». Поэтому созданные художником крестьянские образы еще не отвечают строгим требованиям реализма и народности.

 Гораздо более высокую оценку Щедрина получили произведения такого видного представителя демократической беллетристики, как Н. Успенский. Его очерки и рассказы также не удовлетворяют строгим требованиям народности, но совершенно по другим причинам.

Эта неожиданная по своей остроте формула содержит в себе глубокий смысл; она означает, что Н. Успенский не видит в крестьянских типах никаких здоровых, светлых черт, свидетельствующих о способности крестьянской массы бороться за лучшее будущее.

Вот почему критик считает такое изображение крестьянской жизни односторонним, слишком пессимистическим и в итоге лишает писателя права претендовать на народность идейно-художественного содержания его произведений.

 Совершенно иначе обстоит дело с изображением народа в творчестве такого писателя, как Ф. Решетников. Значение щедринских оценок творчества Решетникова неоднократно комментировалось в трудах наших исследователей и давно подмечено критикой. Следует обратить особое внимание на итоговые выводы, теоретически удачно сформулированные в исследованиях В.Я.

Кирпотина. В своем труде «Философские и эстетические взгляды Салтыкова-Щедрина» автор пЬдчаркивает, что творчество Решетникова Щедрин ценит прежде всего за то, что он сумел «новый социальный конфликт действительности превратить в структурный принцип нового романа». Значение этого вывода В.Я.

Кирпотина важно для характеристики щедринской концепции народности в целом.

 В щедринских оценках творчества Решетникова наглядно выступает неразрывная связь взглядов писателя на роль передового мировоззрения в литературе и его концепции народности.

По мнению Щедрина, именно творчество Решетникова больше, чем какого-либо другого писателя, дает возможность вскрыть и по-настоящему оценить,то, что можно назвать «трагической истиной русской жизни», т. е. художественно раскрыть содержание главного социального конфликта современности.

И эту главную задачу художнику удалось правильно решить, несмотря на крупные художественные недостатки его романа. В частности, Щедрин считает нужным указать на то, что он назвал «этнографической незаконченностью и разбросанностью».

Но Щедрин считает, что его произведения могут быть отнесены к лучшим образцам народного романа, в котором «главным действующим лицом и главным типом являлась целая народная среда». Таким образом, критик полагал, что именно художественный метод Решетникова и его передовое мировоззрение позволили ему создать произведение, в полной мере удовлетворяющее требованиям истинной народности.

Эти мысли Щедрина о народной среде как главном типе и главном действующем лице в творчестве Решетникова можно считать центральными и заслуживающими особого внимания. По сути дела, Щедрин как бы предвосхищает идею А.М. Горького об изображении народного коллектива как важнейшей задаче советской литературы.

Щедрин не устает повторять мысль о скрытом богатстве внутреннего содержания народной жизни, пока еще мало изученной и мало отраженной в творчестве писателей демократического лагеря. Между тем это внутреннее содержание народной жизни должно быть предметом особого внимания в лучших произведениях критического реализма.

Вот почему творчество Решетникова, поставившего перед собой такую задачу, получило высокую оценку в критике Щедрина.

 Обращает на себя внимание исключительная последовательность, которую проявляет Щедрин в своих суждениях о русской реалистической литературе, ее сильных и слабых сторонах, в своей неутомимой борьбе с антинародными тенденциями, с различными вариациями псевдонародной болтовни, отвлекающей от борьбы за новое содержание в литературе. О борьбе Щедрина с антинародными тенденциями в литературе писалось довольно много. Неоднократно отмечалось и значение его глубоких замечаний о ложной тенденциозности (например, в статье «Уличная философия»), о борьбе против попыток дискредитировать, положительного героя современности.

 Анализу длительной борьбы Щедрина с реакционными тенденциями в мировоззрении и творчестве Достоевского посвящена обстоятельная монография С. Борщевского «Щедрин и Достоевский». В полемике с Достоевским наиболее полно проявился воинствующий наступательный характер щедринской концепции народности. В работе С.

Борщевского убедительно показано, что утверждение необходимости революционного насилия красной нитью проходит через всю полемику Щедрина с Достоевским.

 Внимательное изучение творчества Щедрина приводит к выводу о том, что утверждение революционного насилия и права народа на борьбу и победу проходит через все художественное творчество великого сатирика.

Именно к этому заключению подводят читателя произведения, в которых проблема власти и народа является центральной. Такова, например, «История одного города».

Всем своим содержанием творчество Щедрина направлено против проповеди рабской покорности, против игнорирования и недооценки взглядов на будущее, против религии страдания, против пессимизма в оценке перспектив революционного развития человечества.

Подобно Чернышевскому и Добролюбову, Щедрин нигде не противопоставляет общечеловеческое народному, а всегда рассматривает эти понятия в неразрывном единстве. Само же содержание понятия общечеловеческого он исследует в плане развития прогрессивных идеалов передовых общественных слоев, имея в виду постоянное совершенствование и обогащение этих идей.

Так, в известной цитате, где речь идет об отношении «управы благочиния» к общечеловеческим идеалам Пушкина. Щедрин имеет здесь в виду идеалы дворянской революционности.

А самая постановка, им вопроса о свободолюбивых идеалах Пушкина свидетельствует о том, сколь бесконечно далек был Щедрин от типичной для критиков артистической школы трактовки Пушкина как художника чистого искусства. Ясно, насколько чужда ему была односторонность и бедность концепции критиков вроде Дружинина и его школы.

Однако эти критические замечания нисколько не умаляют общей положительной оценки поэзии Кольцова, в которой Щедрин особенно ценно умение поэта изображать народную жизнь правдиво, без ложной идеализации и каких бы то ни было прикрас.

 Во втором томе монографии С. Макашина о Салтыкове-Щедрине содержатся важные замечания о влиянии Белинского на развитие литературно-критических взглядов Салтыкова еще в ранний период его творчества. Как показал исследователь, для разработки этого вопроса исключительно ценный материал дает доцензурная редакция статьи Щедрина о Кольцове.

Не случайно цензура устранила как раз наиболее важную программно-творческую часть этой статьи. И совершенно прав С. Макашин, заявляя, что статья о Кольцове представляет «выдающийся интерес» для понимания идейно-эстетических взглядов Щедрина раннего периода. Она особенно важна для изучения вопроса о том, как разрешалась Салтыковым проблема места художника в общественном строе современности.

Вполне справедливы мысли автора монографии в той ее части, где он приходит к выводу об отражении в статье о Кольцове влияния не только Белинского, но и некоторых теоретических положений диссертации Чернышевского.

Именно в этом направлении решается Щедриным вопрос об отношении искусства к действительности, как и вопрос о влиянии художника на жизнь общества, на развитие «современных интересов», вопрос об отношении, писателя к отжившим формам жизни.

 Таким образом, можно с достаточным основанием говорить о том, что в этот ранний период творчества Щедрина намечается тот подход к разрешению проблемы народности, который получит дальнейшее развитие в его более поздних литературно-критических работах.

Особенно важно подчеркнуть, что вопрос о народности литературы в понимании критика неразрывно связан с вопросом об общественно-практическом назначении искусства. В этом плане С.

 Самостоятельность позиции Щедрина в этой статье проявилась, в частности, в некоторых его расхождениях с Белинским; речь идет об оценке кольцовских «Дум», в которых Салтыков усматривает «несамостоятельность и несостоятельность».

 Лучшие критические статьи Щедрина можно поставить рядом с классическими работами Чернышевского и Добролюбова. Они служат примером наиболее последовательного осуществления принципа революционно-демократической партийности в литературной критике и в этом отношении не имеют себе равных по значению среди трудов его единомышленников — Чернышевского и Добролюбова.

 Присущая ему последовательная революционно-демократическая партийность исключала всякую возможность проявления субъективизма в оценках, к какому бы литературному направлению данное произведение, ни относилось.

 Различие исторической обстановки и задач общественно-политической борьбы в ряде случаев предопределяло и различие оценок творчества некоторых видных писателей, в свое время получивших положительные оценки Белинского и Чернышевского.

При этом надо Иметь в виду, что, возросшая требовательность к идейному содержанию и действенности художественного произведения обусловила в некоторых случаях отход Щедрина от конкретно-исторической точки зрения, как это имело, в частности, место и в отношении творчества Григоровича.

 Особое внимание Щедрина всегда привлекала проблема художественного отражения в русской литературе черт русского народного характера. Но в демократической литературе того времени критик не видел образцов удовлетворяющего его разрешения данной задачи.

В самом деле, Решетников, по мнению Щедрина, показал, что русская жизнь, дает вполне достаточно материала для народного романа.

 Л-ра: Вестник МГУ. Серия 9. Филология. – 1980. – №. 3. – С. 51-55. 

Источник: https://md-eksperiment.org/etv_page.php?page_id=3853