Кавказский пленник
Страница 4 из 4
Кавказский пленник (повесть)
— Только, — говорит, — не дави ты меня руками за глотку, ради Христа. За плечи держись.Тяжело Жилину, ноги тоже в крови и уморился. Нагнётся, подправит, подкинет, чтоб повыше сидел на нём Костылин, тащит его по дороге.Видно, услыхал татарин, как Костылин закричал. Слышит Жилин — едет кто-то сзади, кличет по-своему. Бросился Жилин в кусты.
Татарин выхватил ружьё, выпалил, — не попал, завизжал по-своему и поскакал прочь по дороге.— Ну, — говорит Жилин, — пропали, брат! Он, собака, сейчас соберёт татар за нами в погоню. Коли не уйдём версты три, — пропали. — А сам думает на Костылина: «И чёрт меня дёрнул колоду эту с собой брать. Один я бы давно ушёл».
Костылин говорит:— Иди один, за что тебе из-за меня пропадать.— Нет, не пойду: не годится товарища бросать.Подхватил опять на плечи, попёр. Прошёл он так с версту. Всё лес идёт, и не видать выхода. А туман уж расходиться стал, и как будто тучки заходить стали, и не видать уж звёзд. Измучился Жилин.Пришёл, у дороги родничок, камнем обделан.
Остановился, ссадил Костылина.— Дай, — говорит, — отдохну, напьюсь. Лепёшек поедим. Должно быть, недалеко.Только прилёг он пить, слышит — затопало сзади. Опять кинулись вправо, в кусты, под кручь, и легли.Слышат — голоса татарские; остановились татары на том самом месте, где они с дороги свернули. Поговорили, потом зауськали, как собак притравливают.
Слышат — трещит что-то по кустам, прямо к ним собака чужая чья-то. Остановилась, забрехала.Лезут и татары — тоже чужие; схватили их, посвязали, посадили на лошадей, повезли.Проехали версты три, — встречает их Абдул-хозяин с двумя татарами. Поговорил что-то с татарами, пересадили на своих лошадей, повезли назад в аул.
Абдул уж не смеётся и ни слова не говорит с ними.Привезли на рассвете в аул, посадили на улице. Сбежались ребята. Камнями, плётками бьют их, визжат.Собрались татары в кружок, и старик из-под горы пришёл. Стали говорить. Слышит Жилин, что судят про них, что с ними делать. Одни говорят: надо их дальше в горы услать, а старик говорит:— Надо убить.
Абдул спорит, говорит:— Я за них деньги отдал, я за них выкуп возьму.А старик говорит:— Ничего они не заплатят, только беды наделают. И грех русских кормить. Убить — и кончено.Разошлись. Подошёл хозяин к Жилину, стал ему говорить:— Если, — говорит, — мне не пришлют за вас выкуп, я через две недели вас запорю. А если затеешь опять бежать, я тебя, как собаку, убью.
Пиши письмо, хорошенько пиши.
Принесли им бумаги, написали они письма. Набили на них колодки, отвели за мечеть. Там яма была аршин пяти, и спустили их в эту яму.
6 Житьё им стало совсем дурное. Колодки не снимали и не выпускали на вольный свет. Кидали им туда тесто непечёное, как собакам, да в кувшине воду спускали. Вонь в яме, духота, мокрота. Костылин совсем разболелся, распух, и ломота во всём теле стала; и всё стонет или спит. И Жилин приуныл: видит — дело плохо.
И не знает, как выдраться.Начал он было подкапываться, да землю некуда кидать; увидал хозяин, пригрозил убить.Сидит он раз в яме на корточках, думает о вольном житье, и скучно ему. Вдруг прямо ему на коленки лепёшка упала, другая, — и черешни посыпались. Поглядел кверху, а там Дина. Поглядела на него, посмеялась и убежала.
Жилин и думает: «Не поможет ли Дина?»Расчистил он в яме местечко, наковырял глины, стал лепить кукол. Наделал людей, лошадей, собак, думает: «Как придёт Дина, брошу ей».Только на другой день нет Дины. А слышит Жилин — затопали лошади, проехали какие-то, и собрались татары у мечети, спорят, кричат и поминают про русских.
И слышит голос старика. Хорошенько не разобрал он, а догадывается, что русские близко подошли, и боятся татары, как бы в аул не зашли, и не знают, что с пленными делать.Поговорили и ушли. Вдруг слышит — зашуршало что-то наверху.
Видит: Дина присела на корточки, коленки выше головы торчат, свесилась, монисты висят, болтаются над ямой. Глазёнки так и блестят, как звёздочки. Вынула из рукава две сырные лепёшки, бросила ему. Жилин взял и говорит:— Что давно не бывала? А я тебе игрушек наделал.
На, вот! — Стал ей швырять по одной, а она головой мотает и не смотрит.— Не надо! — говорит. Помолчала, посидела и говорит: — Иван! тебя убить хотят. — Сама себе рукой на шею показывает.— Кто убить хочет?
— Отец, ему старики велят, а мне тебя жалко.
Жилин и говорит:— А коли тебе меня жалко, так ты мне палку длинную принеси.Она головой мотает, что «нельзя». Он сложил руки, молится ей.— Дина, пожалуйста! Динушка, принеси!— Нельзя, — говорит, — увидят, все дома, — и ушла.Вот сидит вечером Жилин и думает: «Что будет?» Всё поглядывает вверх. Звёзды видны, а месяц ещё не всходил.
Мулла прокричал, затихло всё. Стал уже Жилин дремать, думает: «Побоится девка».Вдруг на голову ему глина посыпалась, глянул кверху — шест длинный в тот край ямы тыкается. Потыкался, спускаться стал, ползёт в яму. Обрадовался Жилин, схватил рукой, спустил — шест здоровый. Он ещё прежде этот шест на хозяйской крыше видел.
Поглядел вверх: звёзды высоко в небе блестят; и над самой ямой, как у кошки, у Дины глаза в темноте светятся. Нагнулась она лицом на край ямы и шепчет:— Иван, Иван! — А сама руками у лица всё машет, что «тише, мол».— Что? — говорит Жилин.— Уехали все, только двое дома.Жилин и говорит:— Ну, Костылин, пойдём, попытаемся последний раз; я тебя подсажу.
Костылин и слушать не хочет.— Нет, — говорит, — уж мне, видно, отсюда не выйти. Куда я пойду, когда и поворотиться нет сил?— Ну, так прощай, — не поминай лихом. — Поцеловался с Костылиным.Ухватился за шест, велел Дине держать, полез. Раза два он обрывался — колодка мешала. Поддержал его Костылин, — выбрался кое-как наверх.
Дина его тянет ручонками за рубаху изо всех сил, сама смеётся.Взял Жилин шест и говорит:— Снеси на место, Дина, а то хватятся, — прибьют тебя.Потащила она шест, а Жилин под гору пошёл. Слез под кручь, взял камень вострый, стал замок с колодки выворачивать.А замок крепкий — никак не собьёт, да и неловко. Слышит — бежит кто-то с горы, легко попрыгивает.
Думает: «Верно, опять Дина». Прибежала Дина, взяла камень и говорит:— Дай я.
Села на коленочки, начала выворачивать. Да ручонки тонкие, как прутики, — ничего силы нет. Бросила камень, заплакала. Принялся опять Жилин за замок, а Дина села подле него на корточках, за плечо его держит.
Оглянулся Жилин, видит — налево за горой зарево красное загорелось, месяц встаёт. «Ну, — думает, — до месяца надо лощину пройти, до лесу добраться». Поднялся, бросил камень. Хоть в колодке, — да надо идти.
— Прощай, — говорит, — Динушка. Век тебя помнить буду.Ухватилась за него Дина, шарит по нём руками, ищет, куда бы лепёшки ему засунуть. Взял он лепёшки.— Спасибо, — говорит, — умница. Кто тебе без меня кукол делать будет? — И погладил её по голове.Как заплачет Дина, закрылась руками, побежала на гору, как козочка прыгает. Только в темноте слышно — монисты в косе по спине побрякивают.Перекрестился Жилин, подхватил рукой замок на колодке, чтобы не бренчал, пошёл по дороге — ногу волочит, а сам всё на зарево поглядывает, где месяц встаёт. Дорогу он узнал. Прямиком идти вёрст восемь. Только бы до лесу дойти прежде, чем месяц совсем выйдет. Перешёл он речку; побелел уже свет за горой. Пошёл лощиной, идёт, сам поглядывает: не видать ещё месяца. Уж зарево посветлело, и с одной стороны лощины всё светлее, светлее становится. Ползёт под гору тень, всё к нему приближается.Идёт Жилин, всё тени держится. Он спешит, а месяц ещё скорее выбирается; уж и направо засветились макушки. Стал подходить к лесу, выбрался месяц из-за гор — бело, светло, совсем как днём. На деревах все листочки видны. Тихо, светло по горам: как вымерло всё. Только слышно, внизу речка журчит.Дошёл до лесу — никто не попался. Выбрал Жилин местечко в лесу потемнее, сел отдыхать.Отдохнул, лепёшку съел. Нашёл камень, принялся опять колодку сбивать. Все руки избил, а не сбил. Поднялся, пошёл по дороге. Прошёл с версту, выбился из сил — ноги ломит. Ступит шагов десять и остановится. «Нечего делать, — думает, — буду тащиться, пока сила есть. А если сесть, так и не встану. До крепости мне не дойти, а как рассветёт, лягу в лесу, переднюю, а ночью опять пойду».
Всю ночь шёл. Только попались два татарина верхами, да Жилин издалека их услыхал, схоронился за дерево.
Уж стал месяц бледнеть, роса пала, близко к свету, а Жилин до края леса не дошёл. «Ну, — думает, — ещё тридцать шагов пройду, сверну в лес и сяду». Прошёл тридцать шагов, видит — лес кончается.
Вышел на край — совсем светло; как на ладонке перед ним степь и крепость, и налево, близёхонько под горой, огни горят, тухнут, дым стелется, и люди у костров.Вгляделся — видит: ружья блестят — казаки, солдаты.Обрадовался Жилин, собрался с последними силами, пошёл под гору.
А сам думает: «Избави Бог тут, в чистом поле, увидит конный татарин; хоть близко, а не уйдёшь».Только подумал — глядь: налево, на бугре, стоят трое татар, десятины на две. Увидали его — пустились к нему. Так сердце у него и оборвалось. Замахал руками, закричал что было духу своим:— Братцы! выручай! братцы!Услыхали наши.
Выскочили казаки верховые. Пустились к нему — наперерез татарам. Казакам далеко, а татарам близко. Да уж и Жилин собрался с последней силой, подхватил рукой колодку, бежит к казакам, а сам себя не помнит, крестится и кричит:— Братцы! братцы! братцы!Казаков человек пятнадцать было.Испугались татары — не доезжаючи, стали останавливаться.
И подбежал Жилин к казакам. Окружили его казаки, спрашивают: кто он, что за человек, откуда? А Жилин сам себя не помнит, плачет и приговаривает:— Братцы! братцы!Выбежали солдаты, обступили Жилина; кто ему хлеба, кто каши, кто водки; кто шинелью прикрывает, кто колодку разбивает.Узнали его офицеры, повезли в крепость.
Обрадовались солдаты, товарищи собрались к Жилину.Рассказал Жилин, как с ним всё дело было, и говорит:— Вот я и домой съездил, женился! Нет, уж, видно, не судьба моя.
И остался служить на Кавказе. А Костылина только ещё через месяц выкупили за пять тысяч. Еле живого привезли.
Источник: https://skazki.dy9.ru/kavkazskij-plennik/4/
Слово и изображение
Альбом предназначен для использования на уроках литературы и русского языка в 5—6 классах общеобразовательной школы. В слайдовом альбоме собраны иллюстрации художников, посвятивших себя искусству книжной иллюстрации.
Подлинно художественные иллюстрации всегда привлекают тем, что они достоверно и зрительно конкретно представляют читателю героев литературных произведений, со значительной точностью воссоздают обстановку действия и костюмы персонажей, комментируют основные эпизоды рассказа писателя.
Репродукции альбома сопровождаются очерками о художниках, об искусстве книжного рисунка, о литературных произведениях, которые получили непосредственный отклик в иллюстрациях. Существенной частью методических рекомендаций альбома являются вопросы и задания для учащихся.
Выполнение заданий и подготовка ответов на вопросы помогут глубже разобраться в художественных произведениях, заметить то, что при первом чтении оказалось упущенным, и лучше запомнить прочитанное. Иллюстративный ряд пособия размещен, помимо слайдов, на альтернативном носителе — компакт-диске.
Компакт-диск предоставляет возможность мультимедиадемонстрации. Он позволяет распечатать вопросы и задания для учащихся по работе с изображениями.
Изобразительный ряд пособия включает следующие слайды
Нажмите на картинку для увеличения
1. Г.М. Сорокин. Хранители традиций. 1988—19892. И.Я. Билибин. Обложка к «Сказке об Иване-царевиче, Жар-птице и о сером волке». 18993. И.Я. Билибин. Иван-царевич и лягушка. Иллюстрация к русской народной сказке «Царевна-лягушка». 18994. И.Я. Билибин.
Иван-царевич преподносит царю-батюшке хлеб. Иллюстрация к русской народной сказке «Царевна-лягушка». 18995. И.Я. Билибин. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и в пляс пошла. Иллюстрация к русской народной сказке «Царевна-лягушка». 18996. В.М. Васнецов.
Царевна-лягушка. 1901—1918
6-a. Только на CD. И.Я. Билибин. Заставка и концовка к сказке «Белая уточка». 19026-б. Только на CD. И.Я. Билибин. Княгиня на теремной башне. Иллюстрация к сказке «Белая уточка». 1902
6-в. Только на CD. И.Я. Билибин. Дети на берегу реченьки. Иллюстрация к сказке «Белая уточка». 1902
7. И.Я. Билибин. Жил-был царь… 19008. Б.М. Кустодиев. Сидит ворон на дубу. 1921 9. Г.И. Нарбут. Иллюстрация к басне И.А. Крылова «Лисица и виноград». 191210. Н. Строганова, М. Алексеев. Иллюстрация к басне И.А. Крылова «Свинья под Дубом». 1970 11. Н. Строганова, М. Алексеев. Иллюстрация к басне И.А. Крылова «Ворона и Лисица». 1970
11-a. Только на CD. Б.А. Дехтерев. Заставка и концовка к сказке В.А. Жуковского «Спящая царевна». 198511-б. Только на CD. Б.А. Дехтерев. Злая колдунья у колыбели царевны. Иллюстрация к сказке В.А. Жуковского «Спящая царевна». 198511-в. Только на CD. Б.А. Дехтерев. Царевна и старушоночка.
Иллюстрация к сказке В.А. Жуковского «Спящая царевна». 198511-г. Только на CD. Б.А. Дехтерев. Царский сын и «старинушка честной». Иллюстрация к сказке В.А. Жуковского «Спящая царевна». 1985
11-д. Только на CD. Б.А. Дехтерев. «Он шагнул через царя». Иллюстрация к сказке В.А.
Жуковского «Спящая царевна». 1985
12. А.А. Кошкин. Юноша в морской глубине. Иллюстрация к балладе В.А. Жуковского «Кубок». 1980
12-а. Только на CD. Б.А. Дехтерев. Иллюстрация к сказочной повести Антония Погорельского «Черная курица, или Подземные жители». 1985
13. В.А. Милашевский. «Вся белешенька земля». Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1949
13-а. Только на CD. В.М. Конашевич. «Молодица уж и впрямь была царица…». Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—1963
14. В.М. Конашевич. Царевна и Чернавка в лесу. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—196315. В.М. Конашевич. Царевна возле терема семи богатырей. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—196316. В.А. Милашевский. Царевна подходит к терему семи богатырей. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 194917. В.М. Конашевич. Встреча царевны с богатырями. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—196318. В.М. Конашевич. Царевна и нищая черница. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях». 1962—196319. В.М. Конашевич. Похороны царевны. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—196320. В.М. Конашевич. Елисей и месяц. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—196321. В.М. Конашевич. Елисей и царевна. Иллюстрация к «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина. 1962—1963 22. П.М. Боклевский. Герасим и Муму. Иллюстрация к рассказу И.С. Тургенева «Муму». 1880-е гг.23. И.И. Пчелко. Герасим возле дома барыни. Дворецкий Гаврила. Барыня. Иллюстрация к рассказу И.С. Тургенева «Муму». 1974
23-а. Только на CD. И.И. Пчелко. Сцена разговора Гаврилы и Капитона. Иллюстрация к рассказу И.С. Тургенева «Муму». 1974
30-а. Только на CD. Ю.Н. Петров. Татары везут пленного Жилина. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1935
31. Ю.Н. Петров. Жилин в сарае. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1934—193532. М.С. Родионов. Дина подает Жилину кувшинчик с водой. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1953—195533. А.В. Кокорин. Жилин пьет воду. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1952—195334. А.В. Кокорин. Дина с куклой, сделанной Жилиным. Татары наблюдают за работой Жилина. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1952—195335. М.С. Родионов. Жилин смотрит в русскую сторону. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1953—1955
35-а. Только на CD. Ю.Н. Петров. Жилин и Костылин во время побега. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1934—1935
36. Ю.Н. Петров. Жилин и Дина. Перед побегом. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1934—193537. М.С. Родионов. Жилин и Дина пытаются снять колодку. Иллюстрация к рассказу Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». 1953—195538. В. Костицын. Я и мой отец. Иллюстрация к повести В.Г. Короленко «В дурном обществе». 198439. В. Костицын. Валек и Маруся. В часовне. Иллюстрация к повести В.Г. Короленко «В дурном обществе». 1984
39-а. Только на CD. В. Костицын. Тыбурций и Маруся. Иллюстрация к повести В.Г. Короленко «В дурном обществе». 1984
40. В. Костицын. Тыбурций в доме судьи. Иллюстрация к повести В.Г. Короленко «В дурном обществе». 1984
40-а. Только на CD. Н.М. Кочергин. Медной горы Хозяйка и Степан. Иллюстрация к сказу П.П. Бажова «Медной горы Хозяйка». 1974
42-а. Только на CD. Л.П. Зусман. Двенадцать месяцев у костра. Иллюстрация к драматической сказке С.Я. Маршака «Двенадцать месяцев». 1967
43. Л.П. Зусман. Королевские сани. Иллюстрация к драматической сказке С.Я. Маршака «Двенадцать месяцев». 196744. Гранвиль (Жан Иньяс Изидор Жерар). Робинзон в палатке. Иллюстрация к роману Д. Дефо «Робинзон Крузо». 1830-е гг.45. Н.Е. Попов. Иллюстрация к роману Д. Дефо «Робинзон Крузо». 197246. Б.А. Диодоров. Тролли с зеркалом на небе. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199647. Б.А. Диодоров. Кай в санях Снежной королевы. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199648. Б.А. Диодоров. Герда и старая-престарая старушка. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199649. Б.А. Диодоров. Герда у куста роз. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199650. Б.А. Диодоров. Герда и ворон. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199651. Б.А. Диодоров. Герда в спальне принцессы и принца. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199652. Б.А. Диодоров. Нападение разбойников на карету. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199653. Б.А. Диодоров. В разбойничьем замке. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199654. Б.А. Диодоров. Герда скачет на северном олене. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 1996
54-а. Только на CD. Б.А. Диодоров. Прощание Герды с оленем у куста с красными ягодами. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 1996
55. Б.А. Диодоров. Герда и Кай возле куста с красными ягодами. Иллюстрация к сказке Х.К. Андерсена «Снежная королева». 199656. В.Н. Горяев. Том Сойер и тетя Поли. Побелка забора. Иллюстрация к роману Марка Твена «Приключение Тома Сойера». 194857. М.В. Нестеров. Осенний пейзаж. 190658. В.Э. Борисов-Мусатов. Осенняя песнь. 190559. Н.С. Крылов. Зима. 182760. С.В. Герасимов. Ива цветет. 1950
60-а. Только на CD. Виктор Михайлович Васнецов. Книжная лавочка. 1876
61. Воин в головной повязке. Фрагмент древнегреческой скульптуры. V в. до Рождества Христова
61-а. Только на CD. В.А. Дугин. Битва Геракла с немейским львом. Иллюстрация к легендам и мифам Древней Греции
62. Якоб Йорданс. Одиссей в пещере Полифема. 1630-е гг.63. В. Рассохин. На солнышке. 199364. Б.М. Кустодиев. Масленица. 191665. Питер Брейгель Старший. Вавилонская башня. 1562—156766. Эль Греко. Поклонение пастухов. 1609—161467. Джотто ди Бодоне. Поклонение волхвов. Фреска. Около 130568. Питер-Пауль Рубенс. Поклонение волхвов. 1618—162069. Рембрандт. Возвращение блудного сына. Около 166970. Д.А. Шмаринов. Ссора на псарне. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 197371. Д.А. Шмаринов. Смерть отца Дубровского. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 194972. Д.А. Шмаринов. Похороны отца. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 194973. Д.А. Шмаринов. Владимир Дубровский разбирает бумаги в комнате отца. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 197374. Д.А. Шмаринов. Пожар усадьбы Дубровского. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 194975. Б.М. Кустодиев. Пожар усадьбы Дубровского. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 191976. Д.А. Шмаринов. Сцена в медвежьей комнате. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 1949
76-а. Только на CD. Д.А. Шмаринов. Обед в Покровском. Иллюстрация к роману А.С. Пушкина «Дубровский». 1973
87-а. Только на CD. С.М. Харламов. Село Диканька в ночь перед Рождеством. Иллюстрация к повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». 1990
88. А.М. Каневский. Дьяк вылезает из мешка. Иллюстрация к повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». 195289. М.С. Родионов. «А ну-ка, чоловиче… вылезай из мешка!» Иллюстрация к повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». 195290. Бубнов. Возвращение Вакулы с черевиками. Иллюстрация к повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». 195491. А.М. Лаптев. Возвращение кузнеца Вакулы. Иллюстрация к повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством». 195992. И.С. Глазунов. «Вынесет все — и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе». Иллюстрация к стихотворению Н.А. Некрасова «Железная дорога». 197093. Н.В. Кузьмин. Суперобложка к сказу Н.С. Лескова «Левша». 1950-е гг.94. Кукрыниксы. Фронтиспис к сказу Н.С. Лескова «Левша». 197495. Кукрыниксы. «…Англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы, оружейные и мыльно-пильные заводы…». Заставка к первой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 197496. Кукрыниксы. Государь с Платовым в кунсткамере. Иллюстрация ко второй главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 197497. Кукрыниксы. Государь Александр Павлович рассматривает блоху через «мелкоскоп». Иллюстрация к третьей главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 197498. А.Г. Тюрин. Платов на «досадной укушетке». Рисунок к третьей главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—196599. Н.В. Кузьмин. Платов и император Николай Павлович. Иллюстрация к четвертой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1950-е гг.100. Кукрыниксы. Платов и тульские оружейники. 1974. Н.В. Кузьмин. Платов и тульские оружейники. 1950-е гг. Иллюстрации к пятой главе сказа Н.С. Лескова «Левша» 101. Н.В. Кузьмин. Тульские мастера за работой. Иллюстрация к седьмой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1950-е гг. 102. А.Г. Тюрин. «Бегут». Иллюстрация к восьмой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». «Потная спираль». Иллюстрация к девятой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—1965103. Н.В. Кузьмин. Мастера несут Платову царскую шкатулку с «аглицкой» стальной блохой. Иллюстрация к девятой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1950-е гг.103-а. Только на CD. А.Г. Тюрин. Платов и тульские оружейники. Иллюстрация к десятой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—1965104. Кукрыниксы. Государь Николай Павлович рассматривает стальную блоху через «мелкоскоп». Иллюстрация к тринадцатой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1950-е гг.105. А.Г. Тюрин. Левша и император Николай Павлович возле «мелкоскопа». Иллюстрация к тринадцатой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—1965106. А.Г. Тюрин. Левша в государевом дворце. Иллюстрация к четырнадцатой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—1965107. А.Г. Тюрин. Левша среди англичан. Иллюстрация к пятнадцатой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—1965108. А.Г. Тюрин. Смерть левши. Иллюстрация к девятнадцатой главе сказа Н.С. Лескова «Левша». 1962—1965109. Е.М. Рачев. Обложка к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973110. Е.М. Рачев. Настя и Митраша — «охотники за сладкой клюквой». Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973111. Е.М. Рачев. Серый Помещик. Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973112. Е.М. Рачев. Митраша в болоте. Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973
112-а. Только на CD. Е.М. Рачев. Рогатый великан. Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973
113. Е.М. Рачев. Настя возле черного пня. Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973
113-а. Только на CD. Е.М. Рачев. Заяц. Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973
114. Е.М. Рачев. Митраша и Травка. Иллюстрация к сказке-были М.М. Пришвина «Кладовая солнца». 1973115. В.Л. Гальдяев. Перед отъездом в райцентр. Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского». 1982116. В.Л. Гальдяев. Игра в «чику». Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского». 1982117. В.Л. Гальдяев. «…Сел за свою парту и опустил голову». Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского». 1982118. В.Л. Гальдяев. «Это правда, что ты играешь на деньги?» Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского». 1982119. В.Л. Гальдяев. Игра в «замеряшки». Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского». 1982120. Б.А. Алимов. «Я пошел в пятый класс в сорок восьмом году». Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского»
120-а. Только на CD. Б.А. Алимов. «Я быстро приловчился к “замеряшкам”…». Иллюстрация к рассказу В.Г. Распутина «Уроки французского»
Источник: https://www.cnso.ru/index.php/izo?id=219
Аркадий Пластов. Читая Толстого..
Выставка работ А.А. Пластова «Читая Толстого…» впервые представляет практически все известные обращения художника к творчеству и образу великого писателя, находящиеся в собраниях Государственного музея Л.Н. Толстого, Государственной Третьяковской галереи, принадлежащие семье художника.
Пластов читал Толстого всю жизнь, считая его несравненным художником и великим учителем.
Строю души, мироощущению художника были близки вольная стихия «Казаков», пронзительность повести «Поликушка», стилистическая свежесть «Утра помещика», философия истории и «мысль народная» «Войны и мира», подлинность «Азбуки» и рассказов для народа, психологическое и художественное совершенство «Холстомера». Удивительно, но у потомка священников и иконописцев, бывшего семинариста Аркадия Пластова не вызывала отторжения религиозная философия Толстого.
«Лимонно-желтая азбука Л. Толстого как будто только час назад раскрыла передо мной чудо звучащих и говорящих закорючек.
Крохотный синий томик Пушкина «Капитанская дочка», Жилин и Костылин Толстого, его мелкие рассказы, кольцовское «Что ты спишь, мужичок» – эти вещи были первые из литературных иллюстраций, что я пытался изобразить беспомощным карандашом»1, – вспоминал художник в автобиографии.
В библиотеке отца Пластова – Александра Григорьевича, псаломщика сельской церкви и «большого любителя чтения», – были «Русские книги для чтения» Толстого, которые издавались при жизни писателя огромными по тем временам тиражами. «Мы все увлекались Белинским, Герценом, Добролюбовым, Гл. Успенским, Толстым.
Нам в этом не мешали»2, – вспоминал Пластов о времени, проведенном в симбирской семинарии. Во времена его юности Толстой был поистине властителем дум, мыслителем и художником, формировавшим общественное сознание нации, привлекавшим к себе лучшие умы человечества. «Вот умрет Толстой и все к черту пойдет», – говорил Чехов. «Литература?» – спрашивал И.А. Бунин – «И литература»3.
С влиянием Толстого вынуждены были считаться даже русские социалисты – не случайно Ленин напишет несколько статей о Толстом, явно пытаясь адаптировать и объяснить его с точки зрения своих теорий переустройства мира.
Волею судьбы Аркадий Пластов воплотил мечту русской литературы XIX века о художнике, живущем одной жизнью со своим народом. В двадцатые годы он становится художником и хлебопашцем, но и потом, спустя десятилетия, получив звания и премии, не утрачивает этой «благородной», по слову Некрасова, привычки к простому труду.
Словно продолжая дело Толстого, он становится в годы революции защитником и ходатаем прислонишенских крестьян.
В 20-е годы, наглядевшись ужасов гражданской войны, бунтов притесняемого крестьянства и их жестокого подавления, Пластов задумывает полотно о пугачевском восстании. Картины «русского бунта, бессмысленного и беспощадного» воплощались в эскизы и композиции на протяжении всей его жизни. Именно для этого замысла он пишет в 1930-1950-е годы серию своих знаменитых портретов мужиков.
Толстовским подходом к изображению народа, толстовским ощущением бытия проникнуты многие работы художника, такие как «Купание коней», «Жатва», «Сенокос», «Слепые», «Смерть дерева». «..
Умер тот самый старик, что фигурирует в картине “Смерть дерева”, – писал художник, – был он мне большой друг… Ушел настоящий образчик настоящего русского мужика…
один из тех, кто уже никогда не появится на святой Руси, богатырь телом и младенец душой, безропотный работник до последнего вздоха, на все руки мастер, да какой еще, настоящий крестьянин во всем очаровании крестьянства, если кто еще понимает что-нибудь в этом деле или когда-нибудь задумывался, что такое был когда-то мужик»4. Вслед за Л.Н. Толстым, его великой эпопеей, Пластов показал Великую Отечественную войну как народную трагедию, народную войну и народную победу.
Художник обращается к текстам Толстого как иллюстратор в начале 50-х годов, когда его творческая зрелость достигает расцвета, когда уже написаны многие его картины. Вместе с тем послевоенное десятилетие – сложный и драматичный период в истории отечественного искусства, время удушающей реакции, гибельной несвободы.
Именно тогда Пластов обращается к русской литературе. С 1946 по 1956 год он делает серии иллюстраций к произведениям Н.А. Некрасова, А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова.
«Я через Чехова пытаюсь закрепить на бумаге без всякого вольного или невольного приспособленчества, открыто, по душам, как говорится, по совести, не лукавя, все то, что я видел, знал и любил с детства и вижу, знаю и люблю до сего времени.
Для меня Чехов обаятелен и неисчерпаем, как сама жизнь, и я не в силах был противиться потребности воочию показать по мере сил своих ту абсолютную правду жизни, ту необыкновенную святую силу искренности, с какой Чехов искал эту правду всю жизнь, и в чем он так сходен с Пушкиным и Толстым»5.
В это же время образ самого Л.Н. Толстого впервые возникает в творчестве мастера. В 19531954 годах художник делает большую гуашь «Встреча Л.Н. Толстого со слепцами».
Наполненный влажным воздухом ранней весны пейзаж, зеленеющие озими, черная разъезженная дорога… Толстой верхом на вороном коне встречает слепцов с мальчиком-поводырем… Придержав коня, он остановился и пристально смотрит на них.
А они идут мимо, не видя ни его, ни этого светлого жемчужного дня…
Для Пластова, одаренного особым видением мира, не представлявшего себя вне этого мира красок, цвета, форм, слепота была непостижимой, почти потусторонней сущностью. (Он обратится к этой теме в картине «Слепые», где символической антитезой слепоты служит сидящий на столбе сокол – эталон зоркости.
) Но, конечно же, и в этой картине, как и в работе «Встреча Л.Н. Толстого со слепцами», присутствует и другой, метафорический смысл, идущий от «Притчи о слепых» П. Брейгеля Старшего (1568, Национальная галерея и музей Каподимонте, Неаполь): «Если слепой ведет слепого, то оба они упадут в яму».
Смысл картины Пластова – всевидящий Толстой и идущие мимо него слепцы, так и не познавшие истинного смысла бытия.
В повести «Казаки» художника привлекали прежде всего стихия народной жизни, самобытность национального характера. К повести сделаны три иллюстрации – «Дядя Ерошка», «Оленин и Марьяна», «Марьяна». Иллюстрация «Дядя Ерошка» построена по законам живописного портрета.
В темно-красном бешмете с газырями, с белой окладистой бородой, с тесаком за поясом, со стаканом вина в крепкой руке, он взят в момент оживленного разговора. Видно, что художник с радостью нашел этот образ, такой близкий героям его собственных картин. «Марьяна» – тоже портрет.
Черноволосая девушка в розовой рубахе дана во весь рост. Этот женский тип также очень близок художнику, встречается во многих его вещах. «Марьяна, – пишет Толстой, – напротив, отнюдь не хорошенькая, но красавица.
Черты ее лица могли показаться слишком мужественными, почти грубыми, ежели бы не этот большой стройный рост и могучая грудь и плечи, и, главное, – ежели бы не это строгое и, вместе с тем, нежное выражение длинных черных глаз, окруженных темною тенью под черными бровями, и ласковое выражение рта и улыбки…». Встреча Оленина с Марьяной в залитом солнцем винограднике, одно из поэтичнейших мест повести, – сюжет третьей пластовской иллюстрации.
Повесть «Холстомер» – толстовская «история лошади» – не могла оставить Пластова, крестьянина и художника, равнодушным. Для крестьянина лошадь испокон веков была частью бытия, кормилицей, труженицей, олицетворением богатства и счастья.
«Наше село, – писал художник в автобиографии, – лежит на большом московском тракте, и, сколько себя помню, мимо нашего дома тянулись бесконечные обозы, мчались пары и тройки лошадей с ямщиками-песенниками.
Кони были сытые, всяких мастей, гривастые, в нарядной сбруе с медным набором, с кистями, телеги и сани со всякими точеными и резными балясинами, дуги расписные, как у Сурикова в «Боярыне Морозовой». С тех пор запах дегтя, конское ржание, скрип телег, бородатые мужики приводят меня в некое сладостное оцепенение»6.
Праздники Фрола и Лавра, освящение лошадей, бега, купание, ночное – все эти впечатления воплощались во множество рисунков, этюдов, композиций, а затем в картины – «Купание коней», «Ночное», «Праздник»…
Искусство всех времен и народов обращалось к образу коня как символу гармонии, красоты, победы – это и ассирийские рельефы, античные квадриги, конные статуи Андреа Вероккио и Донателло, бесконечно восхищавший Пластова Марк Аврелий в Капитолийском музее, наконец, «Медный всадник» М. Фальконе и возникшая вслед за ним пушкинская метафора поднятой на дыбы России…
Работа над листами иллюстраций к повести «Холстомер» началась в январе 1953 года и продолжалась (видимо, с перерывами) больше года.
В это же время Пластов задумывает одну из самых красивых своих картин – «Праздник» («Бега», 1954-1967) и сразу начинает работу над ней. Иллюстрация «Холстомер обгоняет Лебедя» – почти точный фрагмент этой картины.
Пластическая выразительность, точность рисунка в передаче лошади в движении (сохранились десятки альбомов натурных зарисовок) позволили создать образы, достойные гениального толстовского текста. Пластову был близок высокий философский смысл толстовской повести.
Как и во всех своих вещах, Толстой здесь удивительно много гранен, выразителен и требователен. «…Я никак не мог понять, что такое означало, что меня называют собственностью человека.
Слова: моя лошадь, относимые ко мне, живой лошади, казались мне так же странны, как слова: моя земля, мой воздух, моя вода… И тот, кто про наибольшее число вещей по этой условленной между ними игре говорит мое, тот считается у них счастливейшим.
И люди стремятся в жизни не к тому, чтобы делать то, что они считают хорошим, а к тому, чтобы называть как можно больше вещей своими».
«Холстомер» – это гимн лошади, гимн жизни. В иллюстрациях «гадкая и величественная» старость лошади прекрасна. Ведь по законам того живописного языка, на котором говорит Пластов, она гармонично вписана в окружающий мир. К финалу повести – смерти Холстомера мастер делает поэтичную картину «Волчиха с волчатами».
Травы, цветы, словно бы перенесенные сюда из его «Сенокоса», мощные, выразительно написанные стволы деревьев – это спокойное торжество природы, независимый от человека и неподвластный ему мир. Пластов заканчивает свою сюиту к повести «Холстомер» просветленно и гармонично.
Толстой – беспощадно и жестко: «Ходившее по свету, евшее и пившее мертвое тело Серпуховского убрали в землю гораздо после. Ни кожа, ни мясо, ни кости его никуда не пригодились…».
Поздний Толстой поражал Пластова абсолютной стилистической ясностью, точностью языка, спокойной мудростью.
Иллюстрируя толстовские шедевры: «Лозина», «Кавказский пленник», «Много ли человеку земли нужно», он, несомненно, отдавал дань восхищения не только Толстому-художнику, но и тому пути жизни (жизни честной, осмысленной, с совестью, с Богом), которому призывал он следовать.
К крошечному, чуть больше страницы толстовскому рассказу «Лозина» Пластов делает три иллюстрации: «Пчелиный рой», «Жнецы под лозиной», «Смерть лозины». В маленьком рассказе художник увидел историю дерева, почувствовал особое течение времени: «Мужик – тот, что посадил лозину, давно уже умер, а она все росла.
Старший сын два раза срубал с нее сучья и топил ими. Лозина все росла… И старший сын перестал хозяйничать и деревню сселили, а лозина все росла на чистом поле». Эта тема жизни и смерти дерева отзовется в известной пластовской картине «Смерть дерева» (1962), написанной в русле этих толстовских размышлений.
Вопрос о земле – один из самых главных русских вопросов и во времена Толстого, и во времена Пластова. Но рассказ-притча «Много ли человеку земли нужно» переводит этот вопрос в вечный, философский контекст. Великий писатель дает однозначный и ясный, как приговор, ответ: «Три аршина».
Для Пластова, как и для Толстого, была невероятно трагична слепота людская к истинному смыслу бытия, пренебрежение ценностями, дарованными человеку Богом, в угоду, как писал Пластов, «прилежности к суете мира сего».
К финалу рассказа художник делает две иллюстрации – «Пахом подбегает к Шихану» и «Смерть Пахома», которые сам комментирует в одном из писем к жене: «Первая – это Пахом в великом изнеможении, закрыв глаза, откинув голову, почти умирая, задыхаясь бежит на зрителя.
Левой рукой судорожно забирая рубаху на груди, он бежит вечереющей степью среди трав и цветов, и за ним, за багровой далью садится огненный шар солнца, касаясь пламенеющего горизонта. Небо залито солнцем и киноварью пышного и торжественного заката.
Впечатление, нужно сказать, есть и как-то даже потрясает, особенно, если знаешь, что еще минута, и этот человек умрет, и ни во что вменится ему прилежность к суете мира сего.
Вторая – финал. Первый план в редких травах, узкая полоса. Слева на зрителя лежит, уткнувшись в траву головой, выбросив руки вперед, Пахом. Он уснул навек, этот беспокойный, век несытый человек. Справа работник копает землю. Голубоватая тень стягивается к горизонту. Цепочка всадников. Это киргизы едут в свои кибитки.
А над всей этой сценой встает величавое янтарное небо с клубящимися взлохмаченными громадами серо-синих туч с багровыми днищами над алой полосой вдоль горизонта. … На эту акварель нельзя смотреть без глубокого волнения.
Даже не зная текста, попадая под воздействие декоративных эффектов, то уже проникаешься какой-то мрачной и величественной экспрессией замысла»7.
Оригинальный толстовский текст гораздо более сдержан и условен в описаниях природы. В нем нет ни степи, ни цветов, ни полыхающих небес. Есть солнце «большое, красное, кровяное», тревожное и пугающее своим скорым заходом.
У Пластова – другая задача. «Надо, – считал мастер, – чтобы человек непреходящую, невероятную красоту мира чувствовал ежечасно, ежеминутно. И когда поймет он эту удивительность, громоподобность бытия, – на все его тогда хватит: и на подвиг в работе, и на защиту Отечества, на любовь к детям, к человечеству всему. Вот для этого и существует живопись»8.
Увы, люди редко внемлют предупреждениям и пророчествам.
«Интересно только одно, – писал Пластов после того, как иллюстрации к толстовской повести были выставлены в ноябре 1952 года в залах Академии художеств, – что столь популярная, поистине народная вещь, как это произведение Толстого – “Много ли человеку земли нужно” – некоторым, видимо, неизвестна, или в лучшем случае, звучит глухо, не так, конечно, как рассчитывал великий Лев. Да и я, ваш покорный слуга. Но кто знает эту потрясающую повесть, тот останется очарован и моей скромной попыткой зримо показать заключительный момент этой великолепной драмы»9.
Читая Толстого, следуя его высоким духовным заветам, Пластов запечатлел в своем творчестве последний портрет русского крестьянства, исторический архетип класса, уничтоженного в двадцатом веке, сохранил в искусстве исчезающие образы русской жизни.
1. Пластов А.А. Автобиография. //Архив семьи Пластовых, Москва.
2. Там же.
3. А.П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1986. С. 490.
4. Черновик письма Н.И.
Соколовой от 18.01.1963. //Архив семьи Пластовых, Москва.
5. Черновик письма Н.И. Соколовой. 1950-е годы. // Там же.
6. Пластов А.А. Автобиография. // Архив семьи Пластовых, Москва.
7
Источник: https://www.tg-m.ru/articles/1-2016-50/arkadii-plastov-chitaya-tolstogo
Презентация “Краткость и выразительность языка рассказа Л.Н. Толстого «Кавказский пленник»”
Краткость и выразительность языка рассказа Л.Н.Толстого
«Кавказский пленник»
Родионов М.С.
Глава первая
Выправил отпуск — оформил отпуск.
Провожатые солдаты — солдаты, которые сопровождали группу людей; охрана.
Солнце уже и за полдни перешло — миновал полдень.
Нападусь на татар — внезапно встречу татар.
Лошадь охотницкая — лошадь, которую не надо понукать, которая легко понимает, что нужно делать.
Взнесла его на кручь — лошадь вместе со всадником легко поднялась на крутую гору.
Плетью ожаривает — сильно бьет плетью.
Стал он окорачивать — стал натягивать поводья, чтобы остановить лошадь.
Лошадь разнеслась — лошадь мчится, не может остановиться.
Трепенулась — вздрогнула.
Ногаец — ногайцы — народ в России, говорят на языке тюркской группы.
Словарная работа
Словарная работа
Глава вторая
Распояской — без пояса.
Бешмет — мужская и женская распашная одежда, поддеваемая под кафтан, чекмень, черкеску у народов Средней Азии, Кавказа, Сибири.
Храп мокрый — морда мокрая.
Галунчиком обшит. Галун — плотная лента или тесьма, часто с серебристой или золотой нитью.
Башмачки сафьянные. Сафьян — тонкая, мягкая, обычно ярко окрашенная кожа, выделанная из шкур коз или овец.
На рукавах оторочено красным — рукава обшиты красным (галуном, тесьмой, лентой).
Монисто из русских полтинников — ожерелье из русских монет в 50 копеек (в то время полтинники были серебряными).
Церковь ихняя, с башенкой — мечеть с минаретом.
Чистый, как ток. Ток — площадка для молотьбы; на току всегда чисто, потому что здесь собирают зерна и сметают в сторону полову.
Войлок — плотный толстый материал из валяной шерсти.
Лоханка — деревянная круглая или продолговатая посуда, здесь — для мытья рук.
Словарная работа
Глава третья
Три аршина. Аршин — мера длины, равная 71,12 см; три аршина — 2,13 м.
Утвердил их — твердо, устойчиво поставил, прикрепил.
Захрапит и отвернется (старик) — начнет возмущенно дышать, так что возникает звук, похожий на храп, и отвернется, чтобы не смотреть на человека другой веры.
За камень притулиться — спрятаться за камнем, прижавшись к нему.
Глава четвертая
Под мышки да под лытки — под мышки и за ноги под сгибы коленей.
Заробел — испытал робость, испугался.
Словарная работа
Глава пятая
Овца перхает в закуте — овца судорожно кашляет в закуте, т. е. в хлеву для мелкого скота.
Высожары спускаться стали. Высожары, или Стожары, или Плеяды — рассеянное звездное скопление в созвездии Тельца; в летнее время Стожары в первую половину ночи стоят высоко в небе, а во второй половине ночи постепенно спускаются к горизонту.
Рассолодел. Солод — продукт, который приготовляется из зерна, пророщенного во влаге и тепле, затем засушенного и крупно смолотого; здесь рассолодел — стал влажным (потным), словно бы рыхлым (слабые мышцы), вялым. Глава шестая
Камень вострый — камень острый.
Лягу в лесу, передню́ю — спрячусь в лесу, пережду день, дождусь темноты.
- Рассказ — небольшое повествовательное произведение, которое объединено одним сюжетом и состоит из нескольких эпизодов.
- Сюжет — это цепь событий, происходящих в произведении.
Идея — главная мысль произведения. Идея рассказа в том, что упорство и мужество всегда побеждают. Писатель осуждает вражду между народами, считает ее бессмысленной.
Иллюстрации к рассказу “Кавказский пленник”. Художник М. С. Родионов
Композиция — построение произведения, расположение частей, эпизодов и образов в значимой временнóй последовательности:
- Композиция — построение произведения, расположение частей, эпизодов и образов в значимой временнóй последовательности:
- экспозиция,
- завязка,
- развитие действия,
- кульминация,
- развязка и
- эпилог.
Наталья Бухтиярова
Интернет-ресурсы:
- https://old.prosv.ru/ebooks/Eremina_Uroki-liter_5kl_Kniga-uchit/index.html
- https://illustrada.ru/?p=1818
- https://www.labirint.ru/reviews/show/110399/
- https://www.literaturus.ru/2015/12/illjustracii-Kavkazskij-plennik-Tolstoj-kartinki-risunki.html © Literaturus.ru : Мир русской литературы
- Рамка https://img-fotki.yandex.ru/get/9254/112424586.92e/0_d3a88_7f4a30dc_orig.png
- Линия https://img-fotki.yandex.ru/get/9320/16969765.22c/0_8f6e7_6c5fd1e5_M.png
Составитель презентации –
Фатхулина Наталья Анатольевна, учитель русского языка литературы МБОУ «СОШ№3» пос. Арамиль Сысертского района Свердловской области
Автор шаблона презентации:
Фокина Лидия Петровна, учитель начальных классов МКОУ «СОШ ст. Евсино»
Искитимского района Новосибирской области
Сайт https://linda6035.ucoz.ru/
2016-2017 уч.год
Источник: https://uchitelya.com/literatura/104011-prezentaciya-kratkost-i-vyrazitelnost-yazyka-rasskaza.html
Загрузка...
